Психология переживания
Шрифт:
• уровню бессознательного – интерпретация;
• уровню непосредственного переживания – эмпатия;
• уровню сознавания – кларификация;
• уровню рефлексии – майевтика.
Переживание, взятое в единстве с используемой техникой, образует психотехническую единицу, а по сути, особый «микромир» взаимоотношений и взаимодействий клиента и терапевта. Так, понятие жизненный мир было распространено Василюком на сферу психотерапевтических отношений. По своему значению данный шаг можно было бы сравнить с экзистенциальным поворотом. Философия экзистенциализма строилась на различении знания о предмете и знания предмета как такового с выбором в пользу последнего. В статье «Уровни построения переживания и методы психологической помощи» Василюк перешел от выстраивания системы знаний о переживании к созданию системы научно обоснованной работы с ним. Идея особого «микромира» взаимоотношений клиента и терапевта приводит Василюка к анализу модусов общения между ними. Эмпатия и интерпретация определяются им как монологические формы общения, кларификация и майевтика – как формы диалога, соответственно, внешнего и внутреннего. Понимание коммуникативных особенностей применяемой техники важно в психотерапевтической работе в силу диалогической природы самого переживания. В 1991 году «Психология переживания» выходит на английском языке за рубежом, и данная статья в качестве отдельной главы была включена Василюком в это издание [9] .
9
Vasilyuk F. The Psychology of Experiencing. L.: Harvester Wheatsheaf, 1991. 258 p.
Краткое учебно-методическое пособие «Психотехника переживания» (1991) продолжает линию, намеченную в предыдущей статье. В нем термин «психотехника» прямо вынесен в название, что говорит о его принципиальной важности для автора. Эта работа, адресованная студенческой аудитории, проста и доступна по изложению,
10
Василюк Ф.Е. Структура образа: к 90-летию со дня рождения А.Н. Леонтьева // Вопросы психологии. 1993. № 5.С. 5–19.
Одновременно с этим Василюк проводит мысль о принципиальной свободе переживания. В последней статье 2017 года в соавторстве с Т.Д. Карягиной это положение будет возведено в ранг основного кредо развиваемого им подхода понимающей психотерапии: «…мы хотим свободы личности и свободы переживания» [11] . И в этом Василюк также совпадает с экзистенциалистами. Однако в отличие от них он не абсолютизирует личностную свободу. Свобода личности по отношению к своему переживанию не абсолютная, а относительная. Она расположена в широком диапазоне, «на одном полюсе которого попустительство своему переживанию, в пределе достигающее степени рабства», на другом – попытка «волюнтаристски управлять своим переживанием» [12] . Василюк говорит о необходимости овладения своим переживанием – тезис, за которым явно просматривается влияние культурно-исторической теории Л.С. Выготского. Из свободы переживания вытекает его творческий характер. Мы буквально создаем свое переживание, морща лоб, сжимая кулаки, прокручивая образ травмировавшей ситуации, полемизируя с воображаемым оппонентом и т. д. И этому творчеству необходимо дать свободу [13] . Поэтому восхождение к творческому жизненному миру в определенном смысле заложено в природе переживания, является закономерным итогом его развития, его «энтелехией». В последние годы жизни Л.С. Выготский размышлял над новым проектом «психологии в терминах драмы». Отзвук этого проекта ощущается и в работах Василюка. Драма имеет автора и исполнителя. И мы являемся одновременно авторами и исполнителями драмы своей жизни. Творить свою жизнь как произведение искусства призывал С. Кьеркегор. Побуждение к «эстетической работе над собственной жизнью» и «преобразованию ее по законам красоты» составляет внутренний пафос «Психотехники переживания».
11
Василюк Ф.Е., Карягина Т.Д. Личность и переживание в контексте экспириентальной психотерапии // Консультативная психология и психотерапия. 2017. Т. 25. № 3.С. 27.
12
Там же. С. 25.
13
Творческая способность человека формировать собственное переживание позднее будет использована Ф.Е. Василюком при создании техники «Режиссерская постановка симптома» (см.: Василюк Ф.Е. Режиссерская постановка симптома (психотерапевтическая методика) // Московский психотерапевтический журнал. 1992. № 2.С. 105–144).
Статья «Пережить горе» (1991) – одна из самых известных работ Ф.Е. Василюка. В свое время она была включена в обновленную хрестоматию по «Психологии мотивации и эмоций» на факультете психологии МГУ и с тех пор неизменно оказывает глубокое духовно-нравственное воздействие на новые и новые поколения студентов. Модель переживания утраты, предложенная Василюком более 30 лет назад, и сегодня представляет научный интерес. Посвященная конкретной теме – процессу горевания, статья К.Л. Куликова развивает концепцию жизненных миров, вскрывая их динамику в этом процессе [14] . Переживание проходит стадии от гедонистического избегания страдания и «бегства от реальности» к ценностному преобразованию практических и этических отношений с умершим и восстановлению на этой основе закономерностей реалистического жизненного мира и, наконец, к эстетизации образа ушедшего человека, оформлению памяти о нем (инфантильный -> ценностный -> реалистический -> творческий жизненный мир). Проблема человеческой памяти – сквозная тема, объединяющая статью «Пережить горе» с «Психотехникой переживания». Василюк представляет память как творческую способность человека, увязывающую разрозненные страницы его жизни в целостное произведение. В «Психотехнике переживания» он говорит о двух формах непосредственного функционирования памяти. Их условно можно обозначить как «память-восприятие» (когда мы проваливаемся в прошлое и ощущаем его как настоящее) и «память-мысль» (схематичное воспоминание, скорее знание о том, что нечто произошло) [15] . И то и другое представляет собой «сырое», непережитое прошлое. Задача работы переживания состоит в том, чтобы связать прошлое и настоящее в единую историю человеческой жизни. Так возникает культурная и историческая память. Отсюда понятна проводимая Федором Ефимовичем параллель между памятью и памятниками. Исторические памятники – память народа. В концепции памяти Василюка удивительным образом соединились различные понимания механизма памяти, предлагавшиеся в истории психологии. Это и трактовка памяти как ослабленного восприятия И.М. Сеченовым [16] , и представление экзистенциальных психологов о зависимости реконструкций прошлого от актуального представления о себе в настоящем (Э. Спинелли, И. Ялом и др.), и понятие памяти-рассказа П. Жане. Узловым событием становления исторической памяти личности Василюк считает момент внутреннего разделения Я на автора и героя. Герой переживает и действует, автор наблюдает и связывает сменяющие друг друга «сцены» жизни и ипостаси личности героя в одну большую жизненную историю. Эффективность этого разделения и высвобождения позиции автора определяет успешность процесса переживания утраты.
14
Куликов К.Л. Тематический анализ публикаций, развивающих концепцию переживания утраты, предложенную Ф.Е. Василюком // II Международная конференция памяти Ф.Е. Василюка «Консультативная психология: вызовы практики»: Сб. материалов / Под ред. Е.В. Букшинои, В.А. Земцовой. М.: ПИ РАО, 2020. С. 153–159.
15
Термины «память-восприятие» и «память-мысль» введены мной. – М.Ч.
16
Ср. утверждение И.М. Сеченова: «Между действительным впечатлением с его последствиями и воспоминанием об этом впечатлении, со стороны процесса, в сущности нет ни малейшей разницы. Это тот же самый психический рефлекс с одинаковым психическим содержимым…» (Рефлексы головного мозга. М.; Л.: АН СССР, 1942. С. 109) и замечание Ф.Е. Василюка: «Это первое, только-только родившееся воспоминание еще очень похоже на восприятие (“я вижу нас”), но в нем уже есть главное – разделение и согласование времен (“вижу нас в прошлом”)…» (с. 237).
Другим важным условием продуктивного переживания горя является формирование эстетической установки по отношению к жизни. Эстетическое отношение к миру в известном смысле противоположно реалистическому. Любуясь закатом, мы не стремимся что-либо в нем изменить. Но эстетизация переживания имеет и другой смысл. Лучше всего его выразил Р. Мэй. Творчество, пишет он, это «мольба о бессмертии», «бунт против изначальной несправедливости – несправедливости смерти». Суть творчества – вызывание к существованию [17] . Необратимость смерти в реалистическом жизненном мире можно пережить, только выйдя за границы этого мира. Эстетическая переработка образа умершего есть вызывание его к бытию из небытия, но не в физическом, а в духовном плане. И этот одухотворенный образ обеспечивает «связь времен» прошлого, настоящего и будущего, превращая смерть близкого человека в часть собственной биографии.
17
Мэй Р. Мужество творить. СПб.: Питер, 2020. 160 с.
Две
Статья «Жизненный мир и кризис: типологический анализ критических ситуаций» начинается с постановки практического вопроса о способах оценки тяжести критической ситуации клиента консультирующим психологом. Василюк констатирует невозможность прямого использования в данных условиях ни так называемых объективных, ни субъективных критериев и видит свою задачу в том, чтобы «предложить понятийные средства для анализа и оценки критических жизненных ситуаций» (см. с. 242). Заметим, что успешно развивающаяся в настоящее время проблематика совладания с трудными жизненными ситуациями (ТЖС) по факту сталкивается с той же проблемой. Научное исследование, в отличие от психотерапевтического, всегда руководствовалось критерием объективности. Однако современные исследователи приходят к выводу, что объективная оценка трудных жизненных ситуаций, по существу, невозможна. Внешние оценки экспертов-психологов на деле оказываются далеки от объективности и обнаруживают большой разброс мнений, варьирующих в зависимости от жизненного и профессионального опыта, ценностей и культурной принадлежности оценивающего. Таким образом, «объективная трудность “в чистом виде”, без оценки субъективных и контекстных характеристик, является абстрактной величиной» [18] . Все исследования неизменно строятся на данных субъективных отчетов самих испытуемых, переживающих трудную жизненную ситуацию. Причем субъективная трудность ситуации в западной традиции изучается как «стрессогенность» жизненного события. Василюк, опираясь на концепцию жизненных миров, показывает, как одни и те же объективные обстоятельства в разных жизненных мирах превращаются в разные ситуации. Соответственно, трудная или критическая ситуация есть не абсолютная, а относительная величина. А «сдвиги» жизненных миров являются важным механизмом трансформации и переживания критической ситуации, «стрессогенность» которой может меняться при переходе из одного жизненного мира в другой. Василюк развивает предложенную ранее в «Психологии переживания» типологию критических ситуаций. Он различает трудные, критические и кризисные ситуации. Так, в инфантильном жизненном мире стресс феноменологически является кризисом. В реалистическом жизненном мире стресс впервые выделяется как таковой и образует критическую ситуацию. В ценностном жизненном мире стресс отражает «напряженную сложность жизни, а не невозможность, то есть не является критической ситуацией» – это трудная жизненная ситуация (см. с. 249). Поэтому можно говорить о разных типах стресса – принципиальный момент, полностью игнорируемый современными исследователями трудных жизненных ситуаций. Тип стресса, по Василюку, определяет и способ совладания с ним. В настоящее время большинство копинг-стратегий, оцениваемых как успешные (активный, проблемно-ориентированный копинг, связанный с планированием и поиском социальной поддержки, и т. д.), отражают преимущественно репертуар реалистического жизненного мира. Между тем реалистическое переживание, ориентированное на постановку и достижение целей, вполне может оказаться неудачной формой совладания [19] .
18
Битюцкая Е.В. Определение критериев трудности жизненных ситуаций на основе экспертных оценок // Человек, субъект, личность: перспективы психологических исследований: Материалы конференции, посвященной 90-летию со дня рождения А.В. Брушлинского и 300-летию основания РАН, 12–14 октября 2023 г., Москва / Отв. ред. Д.В. Ушаков, А.Л. Журавлев и др. М.: ИП РАН, 2023. С. 1113–1118.
19
См. описание клиентского случая А.А. (с. 268–270).
Аналогичным образом Федор Ефимович говорит о разных типах фрустрации, конфликта и кризиса.
Василюк подчеркивает нелинейный характер связи жизненных миров. Жизненные миры встраиваются друг в друга по типу «матрешки». Более «высокие» обнаруживают своеобразные «включения» и «соскальзывания» в более «низкие». Так возникают «микрокризисы» и «мерцающие кризисы», когда одно и то же событие попеременно воспринимается в разных жизненных мирах. Преодоление этих кризисов достигается восстановлением руководящей роли творческого жизненного мира. Особо стоит отметить образность языка научных работ Федора Василюка. В частности, статья «Жизненный мир и кризис» содержит обороты, за которыми легко усматривается христианская направленность мировоззрения ее автора («жертвенный труд», «искупительный подвиг», «готовность жертвой и подвигом сразу исправить и переделать всю жизнь»), наметившаяся в «Психологии переживания» и приведшая его позднее к идее синергийной психотерапии.
Статья «Типология переживания различных критических ситуаций» является логическим продолжением предыдущей. Обе статьи решают задачу, которую сам Василюк определял как «математическую». «Замысел обеих статей состоит в том, чтобы вывести ряд следствий из психологических “теорем”, описанных в свое время в книге “Психология переживания”», – пишет он (с. 258). Подобная заявка содержит неявную отсылку читателя к «геометрическому методу» Спинозы [20] и характеризует исследовательскую позицию Василюка в данный период как рационалистическую и объективистскую. В этой статье внимание автора переносится с анализа типов критических ситуаций на анализ переживания разных типов критических ситуаций. Утверждается возможность как однотипного переживания разных критических ситуаций, так и разного переживания одних и тех же ситуаций. Василюк особо подчеркивает ограниченность принципа реальности в психологии переживания (contra психоанализу и современным исследованиям совладания). Неуспешное переживание – это не то, которое не дает результатов, а то, которое тормозит развитие личности. Внешние и внутренние перемены сами по себе не дают разрешения критической ситуации. Первые требуют дополнительной смысловой переработки, а вторые – своего воплощения в реальную жизнь. Существенно изменение не внешних или внутренних условий, а жизненного мира. «Сдвиг» жизненного мира вызывает изменение статуса критической ситуации, переработку события в новом контексте. Василюк отмечает продуктивность переживания конфликта для развития личности. Конфликт отражает в сознании объективные противоречия жизни. «Поэтому неврозом заболевает не тот, кто переживает конфликт, а как раз тот, кто “отказывается” переживать конфликт, пытаясь отделаться внешними преобразованиями ситуации» (с. 267). Конфликт преодолевается на основе ценностной оценки. Ценность «собирает», «оцельняет» личность. Восхождение к творческому жизненному миру связано с изменением мотивации деятельности. Это уже не столько мотивация цели как в реалистическом жизненном мире, сколько альтруистическая мотивация любви. На наш взгляд, подход Василюка составляет реальную альтернативу методологии современных исследований копинга, исходящих из константного понимания личности и трудной жизненной ситуации и руководствующихся принципом адаптации. Василюк в своих работах неизменно ставил на первый план развитие личности и свободу переживания, позволяющих творить мир, в котором невозможное становится возможным.
20
См.: Спиноза Б. Этика. М.: Рипол Классик, 2022. 328 с.
Завершая наш краткий очерк, подчеркнем, что все намеченные в работах Ф.Е. Василюка основные тенденции: интерес к личности и способу проживания ею своей жизни, переход от гносеологической к экзистенциальной парадигме, развитие новой, ориентированной на развитие личности психологической практики, сближение отечественной и мировой психологии – сохраняют свою актуальность и сегодня.
Надеемся, что и для современного читателя знакомство с новым, расширенным изданием книги Ф.Е. Василюка «Психология переживания» будет столь же полезным в профессиональном плане, сколь и увлекательным.
Кандидат психологических наукМ. Г. Чеснокова
Психология переживания
Анализ преодоления критических ситуаций
Предисловие к первому изданию
В классической психологии феноменальный мир сознания, мир субъективных человеческих переживаний рассматривался как изначально внутренний и не имеющий никакой связи с внешней предметной деятельностью. Одновременно с этим и действие рассматривалось как машинообразное исполнение команд, а движение – как сокращение мышц и растягивание сухожилий. Потому классическая психология не пускала действие на порог психологических лабораторий. Последующая история психологической науки полна хитроумных попыток преодолеть дихотомию человеческого сознания и человеческого бытия в мире и вывести психологию из замкнутого в себе феноменального мира сознания. Решающий шаг в преодолении разрыва между внешним и внутренним был сделан Л.С. Выготским, А.В. Запорожцем, А.Н. Леонтьевым, А.Р. Лурией, С.Л. Рубинштейном и их учениками и последователями, положившими начало созданию психологической теории деятельности. Согласно этой теории, возникновение опосредствованной структуры психологических процессов человека есть продукт его деятельности как общественного человека. Психические процессы порождаются деятельностью и становятся ее функциональными органами. Вначале эта теория развивалась на материале познавательных процессов, таких как восприятие, внимание, память, мышление. В ее рамках перечисленные процессы рассматриваются как особые формы перцептивных, мнемических, умственных действий, проходящих сложный путь становления и развития. Накопленные данные свидетельствуют о том, что нечто в сознании обладает бытийными (и поддающимися объективному анализу) характеристиками, источником которых является человеческое предметное действие, обладающее, в свою очередь, биодинамической и чувственной тканью. Именно в этом состоит действительное содержание принципа единства сознания и деятельности. Анализ классической психологии сознания, проделанный А.Н. Леонтьевым, показал бесперспективность исследования индивидуального сознания вне его связей, во-первых, с конкретным бытием человека и, во-вторых, с общественным сознанием.