Психология сказки
Шрифт:
Его проблема как бы достигла той точки, когда все вот-вот взорвется, и тогда шок обеспечивает сама жизнь, раз анализ его не создает — это и есть тот момент, когда животная кожа должна быть сожжена. Временами мне представляется, что имеет смысл самому вызывать эмоциональный шок у пациента, а не ждать до тех пор, пока это сделает сама жизнь. Подобная ситуация возникает в тех случаях, когда слишком опасно ждать решения проблемы, полагаясь исключительно на волю судьбы, поскольку вполне может случиться, что разрушения от удара будут большими, чем произведенный им положительный эффект, но если вы сами вызываете у него шок разумеется, при условии вашего эмоционального участия и сочувствия), вы держите ситуацию под контролем и в рамках существующих приличий.
Посредством наблюдения собственных реакций мы в состоянии заметить признаки нарастания эмоции, и нужно поэтому хорошенько подумать, а не лучше ли в нашем положении действовать, чем ждать, когда шок придет с другой стороны, с неизбежным риском причинить этим серьезный вред пациенту. Благоразумно, я полагаю, в такой ситуации выбросить из головы
Действуя таким образом, вы сможете постепенно сжечь животную кожу и снять слепоту человека в отношении самого себя, слепоту, которая является следствием состояния одержимости. Если в ваших взаимоотношениях с пациентом присутствует необходимое взаимопонимание (раппорт), то иногда шок — это единственный способ помочь ему осознать у себя наличие определенных комплексов. Рано или поздно эта проблема неизбежно должна быть сформулирована на другом уровне, поскольку по крайней мере несколько аналитических часов после подобного шока будут посвящены ее обсуждению (естественно, по причине того, что ваш партнер будет то и дело укорять вас за то, что вы взорвались и обрушили на него свой аффект).
Нередко сталкиваешься и с другим вариантом, когда состояние одержимости у пациента всплывает откуда-то исподнизу. Мучимый каким-то бессознательным содержанием, он напоминает своим поведением слепое животное, но тем не менее вам может показаться, что это его подлинная реакция. Однако спустя некоторое время привычка пациента по любому поводу приходить в взволнованное состояние начинает казаться несколько театральной. Просто в данном случае мы имеем дело с комплексом, на который наброшена животная шкура. Иногда наступает момент, когда вы чувствуете, что анализируемый, незаметно для внешнего глаза, расстался со своим комплексом, хотя остается верен привычке, через которую этот комплекс манифестировался. Теперь у вас имеется реальная возможность покончить с ней, и не удивляйтесь, если через некоторое время услышите от него, что он, конечно же, знал, что с этой проклятой привычкой ему следует расстаться, но у него не хватало силы воли сделать это самому.
Детям, как вы знаете, тоже свойственны некоторые не очень хорошие привычки, от которых они почти полностью освобождаются с возрастом, тем не менее дополнительная встряска необходима, чтобы помочь им сделать последний шаг. Это подразумевает обычно сначала работу над комплексом, а затем сожжение животной кожи, в то время как другой способ заключается в том, что сначала производят шок, а уже потом сжигают кожу. В обоих случаях можно говорить о наличии определенного «зазора» между комплексом и формой его проявления, поскольку животная кожа — это способ выражения, который в свое время обладал живой непосредственностью, но сейчас превратился в нечто вроде привычно произносимой фразы и, по сути дела, уже не выражает комплекса. Вы можете иногда наблюдать нечто подобное у людей, страдающих фобиями, например боязнью беспорядка на своем столе. Поначалу они находятся в совершенно загнанном состоянии, тем не менее если после нескольких сеансов анализа навязчивое стремление наводить порядок у них сохраняется, вы обязаны твердо сказать: «Хватит!». В начале курса лечения такой ход, вероятно, был бы невозможен, но он, несомненно, приносит пользу в конце анализа, означая, как правило, сжигание последних остатков негативного комплекса, с тем чтобы энергия, которая до этого уходила в симптом, могла перейти в другие формы жизненной активности.
В русской сказке царевна исчезает особым образом. Сначала она, как уже говорилось, появляется в образе лягушки, а затем постепенно приобретает человеческий облик. Но когда ее муж, царевич, сжигает лягушечью кожу, она исчезает, и он вынужден отыскивать ее на краю света — за морем, в лесу, где она живет в стеклянном дворце. Там ему приходится пройти через железные, серебряные и золотые двери, прежде чем он обнаруживает ее сидящей за ткацким станком и льющей горькие слезы. «Если бы ты пришел чуть позже, ты бы больше никогда не увидел меня», — говорит она мужу. Вообще это необычный мотив, но он включает достаточно типичную ситуацию, встречающуюся в сказках, рассказывающих об избавлении от заклятия, чрезвычайно часто.
Во время лекции мы обсуждали с вами схему психических событий или, иначе говоря, психологической реальности. Эту схему можно уподобить спектру с двумя полюсами, один из которых, инфракрасный, представляет собой тело с присущим ему равновесием инстинктов, другой, ультрафиолетовый — архетипы, или упорядочивающий дух.
Мы исходим из допущения, что оба полюса, вероятно, представляют собой два разных
Нечто подобное мы наблюдаем в цивилизациях, для которых характерна известная ограниченность коллективной установки, не дающая возможности новому положению вещей адекватно проявить себя в сознании. Например, сновидения современных североамериканских индейцев, о которых рассказывает в своих книгах Поль Радин (Paul Radin), равно как и их ритуалы, только недавно подвергшиеся изменениям, могут служить хорошей иллюстрацией того, как бессознательное пытается указать этим индейцам способ, с помощью которого они могли бы приспособиться к вторжению цивилизации белых. Последняя стала для индейцев причиной полнейшей психологической катастрофы, поскольку у них не оказалось никаких средств адаптации к такому вторжению, и поэтому оно стало тем, с чем они не смогли совладать. И все же содержание их сновидений свидетельствует о том, что в бессознательном делается попытка помочь им, наталкивающаяся, однако, на абсолютную неспособность их сознательного Weltanschauung к адекватному восприятию сообщения из бессознательного, поскольку и способ интерпретации сновидений отличается чрезмерным буквализмом, то есть они не истолковывают содержание снов на единственно правильном, а именно психологическом уровне. Для того чтобы по-новому взглянуть на приснившееся и объяснить, что происходит в их бессознательном, им приходится обычно обращаться к услугам человека, обладающего творческой фантазией, — шамана из их же собственного племени. Но и в сознании шамана существует та же преграда, а следовательно, хотя бессознательное и делает все возможное, чтобы выйти из затруднительного положения, оно не в состоянии заставить себя услышать в силу отсутствия адекватного средства интерпретации иначе говоря, само мировосприятие (Weltanschauung) индейцев лишает их возможности испытывать некоторые жизненно необходимые для них переживания.
Негативная реакция вытесненного комплекса не проявляется в сказке непосредственно: анима становится жертвой проклятия со стороны другого архетипа — колдуна, рассерженного тем, что его не желают признавать, Вследствие своего Weltanshauung, о котором уже шла речь ранее, анима оказывается в положении, когда у нее нет возможности проникнуть в сознание каким-либо иным образом, кроме как через телесную сферу, результатом чего и становится появление ее в образе лягушки, сидящей в болоте, что достаточно ясно указывает на соответствующий полюс реализации.
У индейцев-алгонкинов существует предание, рассказывающее о том, как великий бог пожелал передать их племени некоторые тайные знания и магические ритуалы. Чтобы сделать это, он не стал созывать шаманов, но обучил всему необходимому рыбу, выдру и ряд других мелких водяных животных; он посвятил их в свои тайны, и именно они затем научили всему этому людей. Если вдуматься в смысл этого мотива, то из него следует, что бог не способен прямо передавать знание людям, но должен научить этому знанию животных, которые, в свою очередь, могут научить человека. В психологическом плане это означает, что в умах индейцев, по-видимому, отсутствует какая-либо содержащая ядро идея или понятие, с помощью которых они могли бы усвоить эти знания; им приходится усваивать их посредством инстинктивных движений тела, то есть делать примерно то же, что и мы пытаемся осуществить в ходе анализа, когда предлагаем пациентам обратиться к активному воображению и следовать главным образом за тем, что им подсказывает их тело. Когда проблема заключается в том, чтобы заставить подняться наверх глубоко запрятанные содержания бессознательного, то иногда рекомендуется, взяв в руки карандаш, просто бесцельно водить им по бумаге. Со временем материал фантазий станет значительно богаче, однако отправной шаг в процессе фантазирования должен быть сделан при помощи тела. Фактически мудрость такого бессознательного содержания, а именно его сообщение является спрятанной в теле. Мне кажется, что подобный способ осознания некоторых вещей типичен для представителей племен, находящихся на примитивной стадии развития, — я имею в виду их привычку играть с какими-нибудь предметами в ожидании, когда к этому подсоединится фантазия.