Психология социальной реализации профессионала

Ермолаева Елена

В рамках данного подхода уровень сформированности, социальная адекватность и направленность идентичности являются определяющими факторами реализации профессионала. Тема книги ограничивает область исследования идентификационных отношений «системой человек-профессия-общество», которая в достаточной степени отражает реальную диспозицию человека с его профессией в социуме и обусловливает персональные стратегии и социальные формы реализации профессионала: положительную, предполагающую полное принятие профессии как смысла бытия и сферы самореализации; нейтральную, предполагающую лишь частичную самореализация в профессиональной сфере; и наконец, отрицательную, выстраивающую отношения с профессией по «периферийному принципу» и отдающую предпочтение самореализации в иных сферах активности.

С категорией человека соотносятся,

прежде всего, факторы индивидуально-психологических различий и личностных особенностей профессионала. Нельзя не согласиться с Г. Селье, что «единственное гарантированное достояние человека – это он сам… Только одна вещь, которая на самом деле тебе принадлежит – это твои знания. Никто не может отнять их у тебя, не лишая тебя жизни» (Селье, 1987, с. 159). Эти факторы настолько весомы в профессиональной сфере, что «если человек не подходит к своей должности, не пытайтесь изменить человека – поменяйте должность. Человека со сложившимися привычками практически невозможно изменить, и точно так же невозможно выработать у него те качества, которых ему не достает» (с. 194). К этой же категории мы относим факторы личного круга общения профессионала. Активная или пассивная, конструктивная или деструктивная позиция человека в профессии, особенно в эпоху перемен, зависит не только от его индивидуально-психологических качеств, способностей, образа жизни, привычек и т. д., но и от отношения к нему других людей: друзей, членов семьи, сотрудников и руководителей на работе. Как верно заметили английские специалисты по управлению М. Вудкок и Д. Фрэнсис (1991, с. 25–26), «бурные времена более воздействуют на тех людей, уровень жизни или привычки которых оказываются под угрозой, потенциальными возможностями которых пренебрегают, или у которых вообще нет стоящей работы».

Вторая группа факторов соотносится с категорией профессии, во-первых, как разновидности поведения и «одной из форм реализации личности человека в повседневной жизни» (Гримак, 1987, с. 150), и, во-вторых, как особого социального института, предписывающего должностному лицу выполнение конкретных профессиональных и социальных функций, определяющего нормативы поведения, соответствующие его профессиональной роли и социальному заказу.

И наконец, третья группа факторов – проекция на человека как субъекта профессионального труда макросоциальных изменений в обществе, политических, экономических и иных преобразований, а также тех тенденций изменения общественного сознания различных профессиональных групп и социально-активного населения в целом, которые становятся преобладающими в условиях перемен. Не каждое общество и не на каждом этапе своего развития обладает высоким синергизмом, в условиях которого, по словам А. Маслоу, «социальные институты… организованы так, чтобы преодолевать полярность между личным интересом и альтруизмом, так, чтобы человек, добиваясь своих эгоистичных целей, заслужил награды для себя» (Маслоу, 1999, с. 215).

Понятно, что чем гармоничнее в профессии сочетание функционально-инструментальных аспектов с социальными и личностно-психологическими, тем больше шансов она предоставляет субъекту для самореализации и творческого преобразования профессиональной деятельности. В рамках распространенной мировоззренческой традиции объективным условием, позволяющим реализовать стремление человека к самостоятельности и независимости от других людей и от обстоятельств, до последнего времени было принято считать технический прогресс. «Никогда ранее отдельный человек не хотел, да и не имел возможности заполучить столько власти над самим собой, как теперь; никогда ранее он не располагал столь богатым выбором бытовых предметов, чтобы обеспечить себе автономное существование от общества» (Новая технократическая… 1986, с. 119–123). По словам К. Ясперса, техника опирается на рассудок, она часть всеобщей рационализации мира, смысл которой – в высвобождении человека от власти природы на основе власти знания. Однако С. Московичи предупреждает, что «триумф, к которому пришла европейская цивилизация благодаря абстрактной науке ведет к своей противоположности, к повсеместному взрыву архаичной и иррациональной энергии, а человек стал вещью, зависимой от техники и истории, которые порабощают его» (Московичи, 1998, с. 421).

И действительно, характерная черта настоящего момента – это парадоксальность отношений в системе человек-профессия-общество, в частности, это проявляется в нарастающей иррационализации общественного сознания в ответ на переструктурирование экономики и дестабилизацию профессионального баланса, которые приводят к деформации профессиональной роли.

Человек оказывается в ситуации, требующей выхода из рамок привычных представлений о своем месте в производственном или трудовом процессе. Сложившееся за долгие годы достаточно узкое для большинства субъективное профессиональное пространство, ставшее привычным и как бы ушедшим в подсознание, в ситуации дестабилизации начинает переосмысливаться. Заново оцениваются потребности, цели, возможности, реальные условия профессиональной карьеры. Если это приводит к смене характера трудовой деятельности, особенно когда она является радикальной, можно говорить о профессиональной лабильности. Но и здесь не обходится без противоречий, ибо, как считал Плутарх, «без изменения невозможна перемена свойств, а кто изменяется, тот не тождественен самому себе» (Фрагменты ранних греческих философов, 1989, с. 212).

Таким образом, профессионал оказывается на пересечении противоречивых отношений. Его внутренняя потребность в поддержании постоянства и престижа профессионального «Я» вынуждена реализовываться в условиях, подвергающих это «Я» испытанию. Отношение к нему ближайшего окружения, для которого его профессия, как правило, выступает либо в качестве гаранта материального благополучия, либо как внешний статусный признак, расходится с его собственным, более взвешенным и личностно-ценностным пониманием своей профессии. Высокие требования и сложность самой профессии часто не соответствуют ее низкому социальному статусу, что приводит к внутреннему конфликту при принятии субъектом социальной профессиональной роли. Наличие неоднозначных отношений профессионала с обществом, в котором он не всегда получает необходимые условия для того, чтобы успешно реализовываться как представитель своей профессии, создает психологическую основу для деструктивных форм социальной реализации, основанных на использовании профессии в корыстных целях.

Необходимым условием, благоприятствующим высвобождению человека в профессиональной сфере, развитию деловой инициативы, «духа предпринимательства» традиционно признается типичный для западной цивилизации культ личной свободы и личного блага, который увязывается с понятиями качества жизни и фигурирует в ранге основной жизненной ценности. Такое «благо» не допускает признания чьего бы то ни было права упорядочивать наши стремления, обязывать нас к чему-то, предписывать путь жизни.

«Наши обязанности всегда условны и зависят от наших планов». По существу, это принципы прагматической морали, когда в каждом «следует» подразумевается «если.» (Новая технократическая волна на Западе, 1986).

Среди факторов профессиональной лабильности или косности большое место принадлежит онтогенезу профессиональных установок и ориентированности профессиональных базовых знаний. Если традиция такова, что человек выбирает профессию смолоду и всего один раз, а высшей доблестью считается выбор «по призванию», то в таких условиях возможности параллельного развития других задатков не реализуются и способности к труду другого рода угасают.

Узкопрофессионально ориентированный человек становится «пленником» своей профессии тем в большей степени, чем дольше он работает на одном месте. Начиная с некоторого момента такой человек вообще теряет способность к перепрофилированию. В условиях дестабилизации хуже всего приходится тем людям, чья профессия редкая и выбрана «по призванию». Если обстоятельства трудовой деятельности складываются для них неблагополучно, потеря рабочего места означает личную трагедию, крах жизненно важных ценностей.

Но не только притяжение старой профессии препятствует профессиональной лабильности, но и другие, более глубокие причины, в частности, приоритет автономности, самоценности и самотождества собственной личности, поскольку связанное с новым образом жизни изменение себя чревато невозможностью возврата к «себе прежнему». Это качество более присуще зрелой личности, людям интеллектуального труда, особенно в гуманитарных профессиях, и именно они в меньшей степени охвачены «рыночной гонкой», сознательно уступая место интеллектуалам с менее глубокими корнями.

В этой книге предпринята попытка системно представить аспекты социальной реализации профессионала как субъекта, включенного в структуру отношений человек-профессия-общество, в континууме различных степеней и уровней их взаимного соответствия как компонентов единой системы: от высшей формы – профессиональной идентичности, через различные степени неидентичных форм соответствия, – до профессионального маргинализма, выражающегося в теневых функциях должностной роли и социальнозначимых профессиональных ошибках, выступающих конечным звеном распада взаимосвязей в системе человек-профессия-общество и индикатором степени их рассогласованности.