Психология войны в XX веке - исторический опыт России
Шрифт:
Названный метод наиболее эффективен, когда сам респондент (опрашиваемый) хорошо помнит о происходивших событиях, охотно идет на контакт и готов давать правдивую, объективную информацию. В нашем случае к такой категории респондентов можно отнести в первую очередь воинов-"афганцев", потому что это достаточно молодые люди, и события недавней войны еще свежи в их памяти. Их опрос проводился нами в октябре-декабре 1993 года, через несколько лет после окончания войны в Афганистане, когда уже наблюдалось некоторое смягчение посттравматического синдрома. Поэтому респонденты могли описывать и оценивать происшедшее с ними достаточно спокойно и трезво.
Разработанная нами программа, включая вопросник, была рассчитана на участников не только одной конкретной войны, но и всех вооруженных конфликтов XX века. На ее основе ранее
По афганской войне было проведено два вида историко-социологических исследований: глубокое интервью (14) и анкетирование (более 150 респондентов). Согласно этой программе, целью нашего исследования являлось создание историко-социологического источника, содержащего информацию по широкому кругу проблем фронтовой жизни, быта и психологии участников Афганской войны. Объектом первого исследования стали бывшие воины-"афганцы", в период боевых действий, кроме двух респондентов, имевшие офицерские звания от лейтенанта до полковника, представлявшие почти все рода войск. Все они отличались достаточно высоким уровнем интеллекта, образования и развитой рефлексией. Из 14 человек, согласившихся на глубокое интервью, восемь на момент опроса были слушателями или преподавателями Гуманитарной Академии, трое продолжали служить в воинских частях, двое стали военными журналистами, а один являлся студентом МГУ. Избранный круг респондентов нельзя считать полностью соответствующим "классическим" требованиям социологического исследования. Но перед нами и не стояло такой задачи. Она была скромнее и в то же время более соответствовала именно историческому исследованию: целенаправленно создать совокупность источников личного происхождения (воспоминаний), особым образом организованных для раскрытия конкретных, прежде всего, психологических проблем, интересовавших автора программы. Вместе с тем, выборочная совокупность респондентов вполне типична по основным показателям (пол, возраст, образование, семейное положение) для офицерского корпуса периода военных действий в Афганистане, представляет весь спектр офицерских званий с преобладанием младших и средних офицеров, а также почти все рода войск (мотострелковые, воздушно-десантные войска, артиллерию, горных стрелков, инженерно-саперные, автомобильные войска, авиацию, пограничников).
Что касается анкетирования, то объектом его явились ветераны Афганской войны, участвующие в работе различных ветеранских организаций или сотрудничающие с ними, а также слушатели и преподаватели Гуманитарной Академии, сотрудники журнала "Пограничник", офицеры Московского военного округа.
Здесь, вероятно, стоит упомянуть, что в 1906 г. специальной комиссией при Генеральном штабе был проведен опрос офицеров и генералов - участников русско-японской войны с целью узнать их мнение о выявленных в ходе этой войны недочетах в специальной подготовке и практических навыках офицеров и о том, какие следует произвести изменения в военном образовании с учетом опыта боевых действий. Вопросы были разосланы по 300 адресатам, от которых было получено 20% ответов (около 60). Академическая комиссия признала количество полученных писем вполне достаточным для того, чтобы сделать выводы, "которые являлись бы выражением общего взгляда" на поставленные вопросы{70}. Сравнительно с данным обследованием, наше является существенно более полным, поскольку, во-первых, охватывает гораздо более широкий круг респондентов; во-вторых, учитывает требования социологии к представительности выборки; в-третьих, является "многоуровневым" исследованием, включающим как значительный массив ответов на формализованные вопросы в ходе анкетирования, так и развернутую проработку наиболее важных проблем в процессе глубокого интервью. Преимущество такого обследования заключалось также в том,
Задачи нашего исследования состояли в том, чтобы получить индивидуально пережитые и осмысленные сведения по кругу вопросов, относящихся не только к объективным анкетным данным о самом респонденте, но и к обстоятельствам его участия в боевых действиях, особенностям фронтовой жизни и быта, к широкому спектру ценностных характеристик респондента (его отношение к войне и некоторым ее конкретным проявлениям, к врагу, товарищам по оружию). Интерес для автора программы представляли не только восстанавливаемые в памяти события военного времени и возникавшие в тот период мысли и чувства, но и проблемы, связанные с выходом респондентов из войны, ее влиянием на их судьбу и личность, включая мировоззрение, ретроспективное отношение (на момент опроса) к тому, что происходило с ними в Афганистане.
Методика исследования заключалась в свободном интервью по заранее составленному опроснику, но с полным правом для респондентов отвечать лишь на те вопросы, на которые они сочтут для себя возможным. С согласия опрашиваемых беседа записывалась на диктофон. В случае выхода за рамки конкретного вопроса опрашиваемые не прерывались, поскольку такое отклонение от темы часто свидетельствовало об индивидуальной значимости для респондентов затронутых ими сюжетов и несло дополнительную информацию как об их личных психологических качествах, так и об особенностях восприятия ими обстоятельств войны.
В отличие от "классического" интервью, в используемом опроснике, как правило, задавался не один вопрос, а целый блок взаимосвязанных вопросов, который ориентировал респондента на свободные и развернутые воспоминания в том порядке, в каком он считал необходимым. В зависимости от интереса интервьюируемых к опросу беседа продолжалась от получаса до трех-четырех часов. Соответственно и ответы были получены в широком диапазоне от очень конкретных и лаконичных до пространных, с большим количеством фактических и психологических деталей.
Составленные автором вопросник для глубокого интервью и анкета, использованные в исследовательском проекте по изучению психологии участников Афганской войны, приводятся в Приложении.
"Война сложна, темна и густа, как непроходимый лес. Она не похожа на ее описания, она и проще, и сложнее. Ее чувствуют, но не всегда понимают ее участники. Ее понимают, но не чувствуют позднейшие исследователи"{71}, писал в 1943 г. Илья Эренбург.
Много лет назад, выбирая военную тему, автор дал себе слово научиться не только "понимать", но и "чувствовать" войну. Насколько это удалось пусть судят те, кому посвящается эта книга, о ком и для кого она написана, - российские участники войн XX столетия.
Часть I.
Войны России в XX столетии и психология их участников
Глава 1.
Россия в войнах XX века: социальный и историко-психологический ракурс
Война как общественное явление. Краткая характеристика российских войн в XX веке
Война - это социальное явление. Она порождена человеческим обществом и существует с незапамятных первобытных времен вплоть до современности. Она эволюционирует вместе с развитием общества, приобретая новые формы, более развитые средства, иные масштабы. Но суть войны в основном остается прежней. При всем многообразии определений войны, пожалуй, наиболее четко ее выразил известный военный теоретик прошлого века К. Клаузевиц:
"Война есть не что иное, как расширенное единоборство... Его ближайшая цель - сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению... Война - это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю"{72}.
Клаузевиц является автором определения войны как продолжения политики насильственными средствами.
"... Политическая цель, - писал он, - являющаяся первоначальным мотивом войны, служит мерилом как для цели, которая должна быть достигнута при помощи военных действий, так и для определения объема необходимых усилий"{73}.