Психушка монстров
Шрифт:
Ксюша тихонько бубнила прямо в стену, находившуюся в нескольких сантиметрах от её лица.
— Когда я бежала от убийцы, была ли там дверь сразу? Или она появилась там, где была стена?
Этого девушка не знала. Одно дело рассуждать про планировку библиотеки, хоть и запутанную, но в основном всё-таки знакомую. В том дворе, откуда она шагнула сквозь дверь на обратную сторону Семибратска, она была впервые и знать не знала, где там должны быть входы и выходы и уж тем более, как они должны выглядеть. Щелястая дощатая дверь, конечно, выбивалась из общего стили, но кто знает — может, она временная, здание-то недостроенное, может, потом её бы поменяли на что-нибудь из стекла и бетона.
Выборка
— Если взять первый случай, в библиотеке, за основу… Там я по крайней мере всё прекрасно помню… Тогда я «создала» дверь, ну или увидела, а потом перестала видеть. — Ксюша глубоко вздохнула и всё так же вслух произнесла напрашивающий вывод: — То есть нет смысла открывать и закрывать дверь. Она приведёт, туда, куда и должна, — в подсобку. Надо открывать там, где её нет.
Стена перед глазами оставалась стеной, хотя Ксюша очень хотела, чтобы там был выход обратно в её привычную жизнь. Девушка понимала, что её желание тоже, видимо, играет не последнюю роль. В библиотеке она хотела пройтись там, где не бывала, а потом, испугавшись бесконечного коридора, выбраться оттуда. Убегая от маньяка, жаждала спасения, которое и получила за дверью.
— А сейчас я хочу домой! — отчётливо проговорила она в деревянную панель.
Ничего не произошло.
Как можно звать человека из потустороннего мира, в котором, как считала мать, находится сейчас Ксюша, Валька не представляла. Надо ли провести какой-то ритуал? Зажечь свечи? Пролить кровь? Нарисовать эзотерических символов по стенам? Любое из подобных предположений казалось Вальке идиотским, но не кричать же имя подруги в окошко? Звать же надо там, где она может услышать, а Ксюха не во дворе.
Поэтому девушка продолжала тихонько курить в кухне и пребывать в растерянности. Нет, она вовсе не боялась выставить себя дурой перед кем-то, выкрикивая имя подруги в ночь и темноту, и если бы хоть на миг допускала возможность, что это подействует, то разбудила бы своими воплями всех соседей по частному сектору.
— Позвать… Да как же это? Что же сделать, Ксюш, чтобы ты меня услышала? — бормотала Валька, начиная, кажется, уплывать в сон после этого длиннющего нервного дня. — Давай я тебе чаю налью. Нет, кофе, ты же любишь, Ксюха…
Встряхнувшись, Валька заново насыпала в кофемолку зёрна, смолола, поставила на плиту джезву. По кухне разнёсся аромат их любимого с подругой напитка.
— Помнишь, Ксюша, я пыталась научиться рисовать сердечки, как в кофейне делают. Ничего у меня не получалось, но я попробую.
Молочник, корица, зубочистки — Валька плохо помнила, с чего надо начинать, и конечно, никакого сердечка на поверхности кофе не вышло. Так, невразумительные разводы более и менее коричневого цвета.
На столе застыли две чашки. Одна Валькина, вторая — для Ксюши, на другом конце стола. И смотрелось это настолько похоже на поминки, только кусочек хлеба осталось сверху положить, что у Вальки аж сердце защемило. Ей казалось, что хуже ей уже быть не может, что максимальная степень отчаяния была достигнута ещё во время беготни по Дому Ужасов и бесплодных поисков. Оказалось, это был не предел.
— Ксюша!!!! — заорала Валька во всю силу лёгких, только чтобы не зарыдать, чтобы хоть как-то дать выход этой беспросветной чёрной тоске и чувству вины. Если бы она жила в обычном многоквартирном доме, то соседи наверняка после таких криков полицию вызвали, но в старом частном доме потревожить девушка могла только свою маму. — Ксюша-а-а-а!!!!
Казалось, имя отдалось эхом, хотя его сроду не случалось
Стараясь не поддаваться панике, Ксюша пробовала раз за разом. Переходила из комнаты в комнату, настраивалась на воспоминания о доме, привычных вещах, о знакомой обстановке, о том, что дорого. Но мысли постоянно сбивались на события, предшествовавшие её появлению здесь, в Психушке Монстров, как метко охарактеризовал это место Эдик. В глаза лезли испуганное лицо Вальки, обшарпанные стены и арки заброшки, отвратительная фигура мужика с киркой. Вспоминались, как наяву, собственные подкашивающиеся от непривычно долгого бега ноги, противные уколы в лёгких от того, что не хватает воздуха.
А ведь мужика, судя по сделанным Дублем выводам, должно было отправить обратно, туда, где он гнался за своими жертвами. Значит, он мог снова напасть на Вальку, которой в прошлый раз повезло скрыться.
— Я должна вернуться. Срочно должна. Я смогла туда, смогу и обратно. Прямо к Вальке.
Продолжая аутотренинг, Ксюша прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Раньше, до операции это было проще, просто перестать обращать внимания на смутный мир вокруг, теперь приходилось использовать веки в качестве своеобразных жалюзи. В какую-то секунду, в темноте закрытых глаз ей показалось, что она услышала Валькин голос. Конечно, показалось, откуда бы ей здесь быть.
Сама не понимая, зачем, девушка начала напевать:
— Светит незнакомая звезда, Снова мы оторваны от дома, Снова между нами города, Взлётные огни аэродромов… [1]Эта старая песня всегда напоминала ей о маме, хотя Ксюша не могла точно вспомнить, пела ли её мама или любила слушать… Текст с детства завораживал Ксюшу: одновременно грустно от разлуки и радостно от ощущения, что никакое расставание не вечно.
1
В тексте приведены фрагменты песни «Надежда» (слова Н. Добронравова, музыка А. Пахмутовой).
Когда несуществующее эхо замерло, Валька устало рухнула обратно на стул, перед двумя чашками с нетронутым кофе.
— …мой компас земной… — как будто послышалось откуда-то. Тонкий девичий голос, дрожащий, словно напуганный.
— Ма-а-ам… — начала было Валька, но оборвала рвущийся с губ вопрос, совершенно точно осознав, что голос очень похож на Ксюшин, и мама вовсе не включала Анну Герман среди ночи.
— А удача — награда за смелость… — неуверенно присоединилась Валька, понимая, что не помнит ничего, кроме припева. Она озиралась по сторонам, в поисках источника звука, но песня в исполнении подруги, казалось, звучала сразу со всех сторон.
Припев не успел закончиться, как чмокнула дверца холодильника (а он в доме семьи Крюк был старый, огромный, внушительный такой), и Валька тут же забыла всё на свете — по нескольким причинам.
Ну, во-первых, любой бы испугался, если его бытовая техника начинает двигаться сама собой. Во-вторых, в распахивающейся двери девушка увидела вовсе не полочки с кастрюлями, мисками и свертками с едой, а чужую комнату, с письменным столом и окном — больше она ничего разглядеть не успела, потому что случилось в-третьих, а именно — из холодильника, внутри которого был виден интерьер незнакомой гостиной, шагнула Ксюша.