Психушка
Шрифт:
– Так… Не догоняешь ты малость. Теперь ТЫ заходишь на кухню или подходишь ко мне только в одном случае – ты сменил свою работу. – грозно произнесла Иринка.
– А зарплата?
– Ладно,
– Я другое имел ввиду…
– Всё! – вскипела она: Покушал – иди отсюда.
Ушёл по добру – поздорову. Я, конечно, понимаю её. Попробуй с детьми столько времени посидеть дома. И на работу не выйти: оба школьники младших классов. Глаз да глаз за ними нужен. Я бы так не смог. Ночевать к себе на диван меня Иринка не пустила. Наверное, ещё злилась. На кухню запретила заходить, чтобы не сожрал чего-нибудь. Принесли три табуретки и поставили их в ряд в проходе комнаты. Положили на них одеяльце. Лежать можно было только на животе или на спине. Всю ночь крутился, как волчок, а под утро улёгся наконец-то на спину, сложил руки на груди и укрылся с головой одеялом. Уснул.
Рано утром, когда я спал, пришла к жене соседка. Зайдя
– Прими мои соболезнования. Ты бы хоть сказала… Скинулись бы подъездом на гроб. – обратилась она к Ирине: он же не мусульманин.
– Живой он, тётя Люся. Чёрт бы его побрал. А придёт время, обрежем на месте и прямо в одеяле на проходной около родного завода и закопаем.
Через сон я услышал этот разговор. Чтобы Ирина обо мне так отзывалась? Да это её очередной «чёрный» юмор. Уж я-то её знаю. Я задремал. Приснилось, что Ирина тупыми ножницами делает мне обрезание. А я ору во всё горло. Больно же! Проснулся под лязг ножниц. Руки автоматом потянулись пощупать. Нет, всё на месте. Откинул одеяло с лица. Детишки ножницами аккуратно отрезают кромку с свидетельства регистрации моего автомобиля. Картонка с данными выпала из ламинирующих слоёв на пол. Вслед за ней выпал и я.
Конец ознакомительного фрагмента.