Псоглавцы
Шрифт:
— А куда собирался?
— В Керженский заповедник. Это Поволжье, река Керженец. Там находится вымирающая деревня Калитино. В деревне — заброшенный храм. В храме — редкая фреска святого Христофора. Святой изображён с собачьей головой. Его, кстати, так и называют — Псоглавец. Фреску нужно законсервировать и снять со стены, соблюдая технологию и все предосторожности.
— В Европе её загоните? — догадался Гугер.
Лурия невозмутимо отчеканил:
— Фреска погибает в аварийном здании. Её изъятие согласовано с Росохранкультурой, документы я предъявлю.
— Если обидел — извините, — буркнул Гугер и сунул в рот сигарету.
— Но это цель номер два, да? — подсказал Валерий.
— Да. А цель номер один — пронаблюдать реакцию социума.
— Социум ужрётся и отмудохает нас, — не сдержался Гугер.
Лурия рассмеялся:
— По правде говоря, риск есть. Надеюсь, что до этого не дойдёт. Но подобный риск присутствует в России повсеместно.
— А как деревня может отреагировать? — спросил Кирилл.
Лурия развёл руками:
— Если бы мы знали, то не искали кандидатов для эксперимента.
— Может, никто вообще ничего не заметит, всем плевать?
— Может. Однако наши специалисты считают, что реакция будет.
— Почему?
— Видите ли, друзья, фреска — не шедевр, но очень редкая. Мы подняли архивы и установили, что храм был расписан в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году. Но в то время святого Христофора уже больше столетия не изображали с собачьей головой. Значит, в деревне был местный культ Псоглавца.
— Считаете, он сохранился до наших дней? — не поверил Валерий.
— Наша гипотеза заключается в том, что сакральные культы существуют не только в сознании социума, но и в подсознании. Некие события могут активировать поведенческие стратегии, которые социум, казалось бы, давно утратил. Нужны примеры?
— Без примеров не понятно.
— Извольте. В девяносто третьем году в кургане на священном алтайском плато Укок была найдена женская мумия, которую назвали Принцессой Укока. Её перевезли в Новосибирск, в Академгородок. А на Алтайский край обрушились бури, катастрофы, разгул коррупции. Всё это алтайцы объяснили тем, что лишились покровительницы. Началась массовая истерия, возродился забытый культ мертвецов. Самое удивительное в том, что количество несчастий действительно сильно выходит за пределы статистически вероятного.
— Ну, как в «Дозорах», — вспомнил Гугер. — Открыли могилу Тамерлана — сразу Гитлер напал.
— Примерно так, — кивнул Лурия.
— Мистика, — презрительно заметил Валерий.
Кирилл отвернулся, разглядывая двор, зелёные тополя, парковку. Принц Гаутама и Принцесса Укока, Алтай и Гималаи — всё это было так далеко, так несопоставимо. Где он и где Будда? Издалека доносился вой сирены — то ли по проспекту Мира, то ли по Рижской эстакаде катил очередной кортеж. Кирилл вполуха слушал, что говорит Лурия.
— Не мистика, а магия. Но вряд ли на Алтае магия. Просто неясные нам пока законы бытования социума.
Могу привести другой пример. В тысяча
— То есть на Алтае народ просто подсознательно боялся мести Принцессы, а когда её увезли, то обнаглел? — предположил Валерий.
— Понятие «подсознание», конечно, спорное, но используем его в трактовке Юнга. Однако я говорю не о личном подсознании отдельных людей, а о подсознании всего социума. Любой отдельный человек не сможет дешифровать это подсознание, хотя когда разнонаправленные векторы частных усилий суммируются, то получается такое действие социума, которого никто не ожидал. И такая ситуация транслируется из века в век, пока сохраняется культура как носитель архетипов.
— Какая культура-то на Алтае? — усомнился Валерий.
— Язык — вербальная фиксация культуры. Есть и другие способы фиксации. Религия. Неизменность образа жизни. И так далее. Что касается случая, ради которого мы собрались, то наши специалисты считают таким фиксатором изображение Псоглавца. И его толкования.
К их столику опять направилась красивая Эрмине, и Лурия сразу отрицательно покачал головой: ничего не надо.
— Этот Псоглавец чудотворный? — спросил Гугер.
— Сам по себе — нет. Но он фиксирует местные поведенческие нормы. К сожалению, в мифологическом ключе, и поэтому мы не можем их понять, интерпретировать, предсказать, объяснить.
— Что это за нормы?
— Могу назвать только прецеденты, — вздохнул Лурия. — Деревня возникла в начале восемнадцатого века как раскольничий скит Калитин. Его основали некие Иафет и Христофор. Достаточно близко от их обители находился другой скит, женский. И так получилось, что Христофор случайно встретился с одной из девушек-монахинь этой обители и полюбил её. Для скита это кощунство. Иафет взмолился, чтобы господь избавил Христофора от соблазна. И скитник Христофор, как святой Христофор, получил собачью голову, стал псоглавцем, — и при следующей встрече растерзал свою возлюбленную.
— Я слышал что-то такое. Это просто местные пересказали библейскую легенду на свой лад, — подумав, сделал вывод Валерий.
— Конечно. Но есть другой прецедент. В тысяча восьмисотом году для разрушения раскольничьих общин была создана Единоверческая церковь. Эдакий компромисс между старообрядцами и официальной Церковью. Многие раскольники перешли в единоверие, потому что это давало больше возможностей для социального роста. Из скитов уходили тайно. Из Калитина скита с тысяча восемьсот двадцатого по тысяча восемьсот шестидесятый год ушло двадцать семь человек. Из них восемнадцать по дороге в город в лесах были на куски разорваны зверьём. В других скитах не было ничего подобного.