Псоглавцы
Шрифт:
— Место нормальное присмотрел? — спросил Саня.
— Никто на хер не найдёт. Я там «девяту» прятал, которую в Семёнове угнал. Два года назад, помнишь?
— Я за твоими скоками не слежу. Чо думаешь, черти эти будут в ментуру подавать?
— Московские же. Всяко будут.
— Они ведь сразу на нас закозлят.
— Ну и хера ли? Пусть докажут.
— Тебе в пресс-хате менты доказывать будут.
— Не бзди, я на пресс не расколюсь.
— Ваще им ничо не обещай. Только унюхают, что это мы
— Не бзди, сам знаю.
Лёха затормозил. В темноте и дыму невозможно было понять, почему это место Лёха считает хорошим убежищем. Саня опустил стекло в окошке, высунул голову и огляделся:
— Леха, фраер, лажовое место. Вычислят.
— Отвечаю тебе, место могила, проверено, — самоуверенно заявил Лёха, доставая флягу и отвинчивая колпачок.
— Наши деревенские и вычислят. Вон там узкоколейка, я знаю.
— Хера ли? С неё не видно, я проверял. Сюда ваше не ездят. Да кто из наших ваще против меня залупнётся? Дом спалю.
— Надо было в лес загнать, — убеждённо и мрачно сказал Саня, подставляя под флягу два стаканчика.
— В лесу егеря.
— Лажовое место, — задумчиво повторил Саня и выпил.
Лёха тоже выпил.
— Я ключи от тачилы себе возьму, — сказал Саня. — Чтобы ты без меня не уехал.
— Хер тебе, Саня.
— Лёха, я тебя знаю, ты ведь меня кинешь.
— Кончай пургу гнать.
— Тогда ключи мне дай.
— Хер тебе.
Лёха вылез из кабины, обошёл автобус и открыл заднюю дверку. Саня тоже выкарабкался из кабины и подковылял к Лёхе.
— Хлама-то у них тут… — пробормотал Саня, оглядывая снаряжение Гугера, Валерия и Кирилла.
Багажная часть автобуса было заставлена пластиковыми ящиками, кофрами, сумками.
— Бензопила моя, — сразу сказал Саня.
Лёха, нагнувшись, вытащил ручную немецкую бензопилу Makita. Она была без кейса, но планку с зубцами прикрывал пластмассовый кожух. В корпусе пилы бултыхнулся бензин.
— Хер тебе, — сказал Лёха. — Пила моя. Бери чо другое.
— Лёха, вор слово держит, — в голосе Сани появилась угроза.
— Уркам своим уши грей.
— Лёха! Сукой будешь.
— Тебе чо пила?! — разъярился Лёха. — Бери чо другое! Навалом дерьма всякого! А пилу я щас Мурыгину сдам! Выпить хочешь ещё?
— Я тебе сразу сказал, что пила моя!
— Ну, сказал и сказал. Хера ли.
Саня молча вцепился в ручку пилы. Лёха легко оттолкнул его, и Саня задом повалился на землю, нелепо махнув палкой.
— Не лезь, козёл, — беззлобно посоветовал Лёха.
Саня, кряхтя, поднимался на ноги.
— Будешь щас чо брать? — спросил Лёха.
— А ты мне, бля, донесёшь до деревни? Я инвалид!
— Сам себе неси. Я те не ишак. Не будешь, так я закрываю.
Лёха захлопнул дверцу и бибикнул сигнализацией,
— Пошли, — буркнул он. — Надо, чтоб нас утром в деревне видели.
С пилой в руке Лёха деловито пошагал в темноту.
— Погоди! — крикнул Саня. — Куда побежал!
Саня заковылял вслед за Лёхой.
Они шли в сумерках начинающегося рассвета вдоль торфяных карьеров. Лёха двигался впереди, размахивая пилой, Саня еле поспевал следом. Он хромал, цеплялся палкой и материл Лёху:
— Лёха, гондон… Ты ведь меня обул, сука… Место лажовое, ключа от тачилы не дал, воровское слово не держишь… Ты ведь тачилу заберёшь и в город угонишь… А я, мандюк, ключ от сарая у Мурыгина брал… Я, значит, и тачилу укатил… И у этих фраеров московских спрашивал, где ты… Значит, не с тобой я был… Ты все стрелки на меня перевёл, везде меня подставил, да, Лёха? Ты братана своего подставил? Папу своего?
Казалось, что Саня спотыкается и шатается не от колченогости, а от сокрушительного прозрения.
Лёха не отвечал и только усмехался.
Возле горящего карьера он притормозил, положил бензопилу на дорогу, снял с ремня флягу и свинтил крышку. Чёрный плоский котлован лежал без огня, но во многих местах дымился.
— Может, бля, направить на деревню пал? — задумчиво спросил Лёха сам у себя. — Чо сгорит, власти выплату дадут. Уехать сможем. И Шестаков ничо не сделает.
Саня догнал Лёху и остановился сзади, тяжело дыша.
Лёха цыкнул зубом, глотнул водки из горла и вдруг закашлялся. В груди у него забурлило, он согнулся, повернувшись к Сане задом, и его начало толчками рвать водкой.
— А говоришь, не блюёшь, — презрительно сказал Саня.
Он двумя пальцами ловко вытащил из ножен на боку у Лёхи нож и перехватил рукоятку удобнее. Лёха отплевался, распрямился, вытер губы ладонью и повернулся к Сане, протягивая флягу.
Но Саня флягу не взял. Он спокойно, точно и крепко воткнул нож Лёхе в грудь — слева, лезвием между рёбрами. Лёха в изумлении открыл рот, выронил флягу, колени у него поплыли и ослабли, и он косо повалился на дорогу на бок, рядом с бензопилой.
— Папу в попу нельзя, баклан, — назидательно сказал Саня.
Он осторожно подогнул ноги, отставил палку и присел рядом с Лёхой, подобрал фляжку, побултыхал, проверяя, осталась ли водка, выпил и посмотрел на Лёху. В открытых глазах Лёхи плыл тёмный дым торфяного пожара. Саня пальцами надвинул Лёхе веки на глаза, спустил на свою ладонь рукав пиджака и обшлагом вытер ручку ножа, торчащего у Лёхи из груди. Крови на груди почти не было, только красная полоска едва-едва оторочила лезвие. Потом Саня обшарил карманы Лёхиных камуфляжных штанов и вытащил деньги, сигареты и брелок от автобуса.