ПСС, т. 10. Стерильно чистые убийства
Шрифт:
— В таком случае было бы проще убить вас.
— А может, они убили Кэрол совсем по другой причине, но потом решили использовать ее тело, чтобы запугать меня. Так сказать, прикончить двух зайцев одним выстрелом.
— Они? — не упустил я возможности уточнить. — Кто это они?
— Мой рот был на замке пятнадцать лет, — решительно произнесла Элизабет. — Не собираюсь менять свою позицию. И у меня есть собственные каналы, чтобы все выяснить. Сначала узнаю, кто убил Кэрол и почему, а уж потом решу, что делать. Возможно, даже назову вам кого-то.
— Послушайте, — настаивал я, —
Она приготовила себе свежий коктейль, глотнула его и только тогда ответила:
— Пайн-Сити симпатичный городок, а вы симпатичный лейтенантик, успешно справляющийся с игрушечными преступлениями, которые здесь случаются. Но тело Кэрол, брошенное у бассейна, означает, что ее убийца из гораздо более высокой лиги, чем вы могли бы себе вообразить. Так что оставайтесь на своем уровне и не беспокойте меня, пока я буду искать убийцу!
— А не слишком ли много вы на себя берете?
Элизабет одним глотком опорожнила полбокала и осторожно поставила его на стойку бара.
— Пока еще ничего не беру, — пояснила спокойно. — Пока всего лишь пью, чтобы не думать и притупить боль. И это все на сегодня. А вот завтра все начнется. Сейчас вам, пожалуй, лучше уйти, лейтенант. Займитесь своими бросил меня, как только я попала за решетку. Перед самым арестом мне удалось отослать дочку к моей сестре в Денвер. Ей тогда только исполнилось пять лет, и все-таки было лучше уехать во избежание всевозможных неприятностей. Сестра воспитывала ее, а я не жалела денег на образование. Кэрол считала, что ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда она была совсем маленькой. Так все и оставалось до моего выхода на волю. А какому восемнадцатилетнему человеку понравится встретиться с матерью, отсидевшей последние тринадцать лет в тюрьме? — Миссис Сидделл тяжело вздохнула и немного помолчала, прежде чем заговорила вновь. — В жизнь я вернулась богатой. Мне всегда нравилась Калифорния, но в Лос-Анджелесе оставаться было нельзя. Переехала в Пайн-Сити, купила этот дом — в общем, устроилась. Чуть позже поехала в Денвер. Мы договорились с сестрой, что она представит меня Кэрол как дальнюю родственницу. Все прошло гладко. Я пригласила Кэрол — тогда она училась в колледже — провести у меня летние каникулы. Дочь приехала, первые три недели мы жили замечательно, но тут какой-то негодяй прислал ей бандероль — пачку газетных вырезок времен моего судебного процесса…
— И как это подействовало на Кэрол? — спросил я.
— В отчетах прессы было слишком много всякого рода подробностей. Кэрол узнала все, рыдала, визжала, пыталась меня исцарапать, наконец заявила, что я исковеркала ей всю жизнь, лишила чувства собственного достоинства и что она покончит с собой. Мне казалось, прежде чем начать ее переубеждать, ей надо дать время успокоиться’. Но Кэрол не стала ждать. В одно прекрасное утро постель оказалась пустой — моя дочь исчезла. С тех пор я ни разу ее не видела, пока сегодня утром не вышла к бассейну.
— И не пытались разыскать?
— Пыталась, — вяло ответила миссис Сидделл. — Наняла детективов, которые безуспешно искали повсюду шесть месяцев. В конце концов посоветовали мне не тратить
— Вы сказали, что убийца оставил тело вашей дочери у бассейна, чтобы предупредить вас или причинить вам боль, а возможно, и то, и другое…
— Многие из больших боссов синдиката живы и здоровы, — пояснила она. — Даже стали влиятельнее. Может, кто-то сказал им — или одному из них, — что я могу передумать и нарушить молчание.
— В таком случае было бы проще убить вас.
— А может, они убили Кэрол совсем по другой причине, но потом решили использовать ее тело, чтобы запугать меня. Так сказать, прикончить двух зайцев одним выстрелом.
— Они? — не упустил я возможности уточнить. — Кто это они?
— Мой рот был на замке пятнадцать лет, — решительно произнесла Элизабет. — Не собираюсь менять свою позицию. И у меня есть собственные каналы, чтобы все выяснить. Сначала узнаю, кто убил Кэрол и почему, а уж потом решу, что делать. Возможно, даже назову вам кого-то.
— Послушайте, — настаивал я, — вашу дочь убили, и вы позвонили в службу шерифа. Вы должны нам помочь.
Она приготовила себе свежий коктейль, глотнула его и только тогда ответила:
— Пайн-Сити симпатичный городок, а вы симпатичный лейтенантик, успешно справляющийся с игрушечными преступлениями, которые здесь случаются. Но тело Кэрол, брошенное у бассейна, означает, что ее убийца из гораздо более высокой лиги, чем вы могли бы себе вообразить. Так что оставайтесь на своем уровне и не беспокойте меня, пока я буду искать убийцу!
— А не слишком ли много вы на себя берете?
Элизабет одним глотком опорожнила полбокала и осторожно поставила его на стойку бара.
— Пока еще ничего не беру, — пояснила спокойно. — Пока всего лишь пью, чтобы не думать и притупить боль. И это все на сегодня. А вот завтра все начнется. Сейчас вам, пожалуй, лучше уйти, лейтенант. Займитесь своими делами и дайте мне, пожалуйста, знать, когда можно будет забрать тело.
Я оставил ее в одиночестве в излишне нарядной гостиной. Что еще можно было поделать, черт побери?! Вернулся к бассейну, к жалкому юному телу рядом с ним. Утреннее солнце не согрело его.
Док Мэрфи и Эд Сэнджер прибыли вместе через пятнадцать минут. Мэрфи раскрыл свой маленький черный саквояж и принялся за работу, а Эд смотрел на меня остекленевшими глазами.
— Знаю, у нас общество вседозволенности, каждый делает что хочет, включая старушек, — начал он потрясенным тоном. — Но выражения, которыми она нас приветствовала, открыв дверь! Никогда бы не поверил, если бы сам не слышал. Значение нескольких слов так и не понял.
— Она мать убитой, очень расстроена, — объяснил я.
— Мать? — удивленно протянул он. — Не может быть!
— Пожалуй, вам здесь нечего делать, Эд, — сказал я. — Ее, очевидно, убили в другом месте, а сюда тело просто подбросили. Но позднее мне понадобятся ее фотоснимки для опознания.
— Ох уж эти портреты из морга! — возмутился он. — Знаете, лейтенант, иногда я кажусь сам себе каким-то вампиром.
— Держу пари, вы каждый раз делаете лишний экземпляр портрета из морга для собственной коллекции, — проворчал Мэрфи, поднимаясь на ноги.