ПСС том 21
Шрифт:
Далее, на 27 строкахидет рассуждение о склонности октябристов к «уткам». — При чем это рассуждение, раз «Голос Москвы» назвал лицо,подтвердившее сообщение?? Петрункевич явно стремится загромоздить простой и ясный вопрос кучей литераторского и дипломатического сора. Это — прием не честный.
Следует 20 строкколкостей по адресу г. Трубецкого: «личное воспоминание» — никаких других воспоминаний, кроме личных, не бывает! — князь об этом «никому ни слова не говорил»— курсив Петрункевича, явно
После 74-х строк предисловия следует, наконец, опровержение по существу: 1) бюро к.-д. партии было в Москве и не могло поэтому собираться у Петражицкого; 2) Петра-жицкий «в то время не входил в состав лиц, руководивших делами партии»; 3) «некоторые члены (бюро к.-д. партии), находившиеся в Петербурге, не были уполномочены входить в какие-либо переговоры, а тем более в союзы с графом Витте, Дурново или с кем-либо другим». 4) «Лично я (г. Петрункевич) был у Петражицкого один(курсив г. Петрункевича) раз, и в этот раз действительно происходила беседа о возможности кандидатуры кн. Е. Трубецкого
100 В. И. ЛЕНИН
в мин. нар. проев., причем все присутствующие выражали убеждение, что князь может занять предлагаемый пост лишь под условием ясной и определенной программы всего министерства, вполне соответствующей условиям политического момента, притом министерства, которому «общество» (припомните, чтопонимают под «обществом» всеспорящие: рабочие и крестьяне — не«общество») могло доверять. Весьма может быть, что при этом оценивались личные и политические качества различных кандидатов, в том числе Дурново и Столыпина, но ни моя память не сохранила горячей речи, убедившей всех присутствовавших, ни память последних, к воспоминаниям которых я обратился».
Вот и все деловое «опровержение» г-на Петрункевича, добавляющего на 48-ми строках еще ряд колкостей по адресу Трубецкого, что-де память ему изменила, что партия к.-д. союза с Дурново не заключала «и не допустила члена своей партии кн. Трубецкого вступить в министерство, которое партия не могла поддерживать».
Ничего нового не прибавляют письма Трубецкого и Петрункевича в «Речи» от 27-го октября: первый настаивает, что именно Петрункевич «советовал предпочесть Дурново Столыпину», второй отрицает это.
Что же получается в итоге?
Г-н Петрункевич заявил, что некоторые члены бюро, находившиеся в Петербурге, не были уполномочены входить в какие-либо переговоры,но фактпереговоров он подтверждает против своей воли! «На совещании у Петражицкого, — пишет сам г. Петрункевич («Речь» 27. X.), — мы обсуждали кандидатуру кн. Трубецкого».
Значит, переговоры были.Если «партия», как пишет тот же г. Петрункевич, «не допустила» Трубецкого, значит,переговоры велись от имени партии!
Г-н Петрункевич побивает сам себя с замечательным искусством. Не было
НАЧАЛО РАЗОБЛАЧЕНИЙ 101
Чего бы проще, в самом деле, как назвать всехучастников совещания? как привести точное решение «бюро» или партии, или руководящих лиц? как изложить будто бы ясную, будто бы определенную программу, которой требовали (будто бы) кадеты от министерства Витте? Но в том-то и беда наших либералов, что они не могутсказать правды, что они боятсяее, что она их губит.
Вот и являются мелкие, мизерные уловки, увертки, отговорки, затрудняющие (для невнимательного, по крайней мере, читателя) уяснение великой важности исторического вопроса об отношении либералов к правительству в октябре 1905 года.
Почему правда губит кадетов? Потому, что факт переговоров, обстановка и условия их опровергают басню о «демократизме» кадетов и доказывают контрреволюционность их либерализма.
Могла ли вообще демократическая на деле партия вступать в переговоры с таким человеком, как Витте, в такое время, как октябрь 1905 года? Нет, не могла; для подобных переговоров неизбежна была известная общая почва, именно общая почва контр-революционных стремлении, настроении, поползновении . Не о чем было вести переговоры с Витте, кроме как о прекращении демократического, массового движения.
Далее. Если даже допустить на минуту, что кадеты вступали в переговоры не бездемократических целей, то могла ли бы демократическая партия умолчать перед народом об этих переговорах, когда они были прерваны? Никоим образом не могла. Тут-то и проявляется различие между контрреволюционным либерализмом и не заслуживающим подобной характеристики демократизмом. Либерал хочетрасширения свободы, но так,чтобы демократия от этого не усилилась, чтобы переговоры и сближение с старой властью продолжались, укреплялись, упрочивались; поэтому либерал
См. прекрасное выяснение этойобщей почвы на основании статей самогог. Милюкова («Год борьбы») в статье Ю. К.: «Из истории русского либерализма» в сборнике «Зарницы», СПБ., 1907. «Отставка гр. Витте равносильна потере последнего шанса сговориться», — писал г. Милюков 18-го апреля 1906 года, признавая тем самым вполне ясно и определенно, что сговорыбыли и были шансы,был смысл в повторениипопыток к сговору.
102 В. И. ЛЕНИН
не можетпосле разрыва переговоров публиковать об них, ибо этим он затруднит возобновление переговоров, «выдаст себя» демократии, порвет с властью, а именно с ней-то либерал рвать и не в состоянии. Напротив, демократ, если бы он попал в положение переговаривающегося с Витте и увидел бы тщету переговоров, тотчас опубликовал бы их, осрамив этим господ Витте, разоблачив их игру, вызвав дальнейшее движение демократии вперед.