Псы Господни (Domini Canes)
Шрифт:
Нет здесь никаких ходов и бронированных сейфов — нет! Не так уж давно в этом особнячке, — тогда ещё задрипанном и обветшалом донельзя, — находился ЖЭК, слышите? Это Анна сказала, Анна! А она знает, что говорит, и именно она сегодня первая кинулась спасать Илью, пока Мёрси с перепугу топталась на месте!
И Мёрси злобно показала кукиш… прямо в вывеску. Как ни странно, после этого стало легче.
— Ишь ты, повеселела наша Мёрси, правда, Аня? —
— Да, она молодец, — рассеянно ответила Анна, думая о том, что должна же она, наконец-то уловить, поймать ту тонкую, как паутинка, связь. Ту самую паутинку, по которой она найдёт — найдёт! — Леночку.
Сашка прошел вперёд и потянул на себя дверь. Шагнув вперёд, он осторожно заглянул внутрь тёмного помещения, и, обернувшись, радостно сказал:
— Здесь темно, но чисто.
— «Чисто» — это круто. Так в боевиках спецназ говорит обычно, — с облегчением сказал Илья.
Анна вдруг подумала, что новые гнутые черные палки Илья похожи на чугунные прутья из ограды особняка, и невольно улыбнулась. Наверное, потому, что взъерошенный красный Илья наконец-то перестал бояться, хоть и был сейчас похож на Буратино, которого в последний момент за длинный нос вытащили из поленьев очага.
Поужинали всухомятку консервами, галетным печеньем и соком из сумки Мёрси. Она впервые за долгое время опять сама «накрывала на стол» в просторном холле банка и, кажется, была горда ролью хозяйки. Спать почему-то не хотелось. Мёрси предложила разжечь прямо на чугунном крыльце «костерок для уюта».
— Как раньше, помнишь, Илья? Всё веселее будет, чем здесь, при свече!
— Только давайте не на крыльце, а рядом — на дорожке, — охотно ответил Илья. — Жаль всё-таки такую красоту коптить. Выбирайте еловые ветки посуше, а то последние дни всё дождик моросил! Только, ради Бога, давайте по одному не разбредаться!
Но «разбредаться» никому не хотелось, да и разгуляться в саду было невозможно — больно уж мал. Отламывая пожелтевшую нижнюю ветку от голубой ели, Анна засмотрелась на симпатичную даже в потёмках, лужайку. «Здесь бы ещё цветов посадить и — совсем красиво будет», — подумалось как-то совсем уж равнодушно, краем сознания. Вот уж странно — «понравилось» и всё же — «равнодушно»…
«Наверное, когда я найду дочь, всё снова станет по-прежнему! — упрямо прикрикнула она сама на себя. — Не о том думаешь, Анна Сергеевна! Дальше, дальше что? Завтра утром, послезавтра — куда идти?»
Костерок получился смешной, дымный, но удивительно ароматный. Устроив из курток и одеял нечто вроде подушек, они расселись на ступеньках крыльца и притихли, слушая, как ворочается за оградой туман и потрескивают с лёгким шипением сухие иголки.
— Анна, а что за листочки ты в рюкзак сложила? — с любопытством спросила Мёрси, ёрзая на месте. Похоже, спросить-то ей хотелось давно, но новая, мрачная Анна немного пугала.
— Да так, баловство, —
— Теперь это делается в блогах, — сказал Илья, послушно выпуская табачный дым в сторону. — Нет, ребята, «Marlboro» мне больше подходит, чем «Camel»…
— Ничего занимательного, всё не закончено… да и не до этого было в последнее время… — не слушая, продолжила Анна.
— А дашь почитать что-нибудь? — робко попросила Мёрси голосом примерной ученицы пятого класса.
— А что, «Муми-Тролля» одолела? — благодушно спросил Илья.
— Давно уже! — сердито ответила Мёрси, которая, между прочим, так и тащила книжку с собой в рюкзаке. — Не встревай, когда дамы разговаривают! Аня, ну дай почитать? Ты же не только для себя писала!
— Мёрси, я не писательница, это просто от безделья всё… — Анна рассеянно, почти через силу, отнекивалась, думая о своём: «Леночка… дочь… Леночка… найти… дотянуться!»
— А и вправду, Аня, почитай, хоть, вслух. Немного, чего ты стесняешься? — поддержал Мёрси уже захмелевший Илья и непонятно добавил. — Всплывут ненюфары, все ждут мемуары…
Сашка задумчиво смотрел на дым от костерка. Изредка он заботливо подкладывал в огонь веточки. Наверное, это ему так нравилось, что он даже не слышал, о чём все говорят. Вон, даже губами шевелит… разговаривает, наверное, сам с собою… или с огнём…
Он вдруг обернулся с блаженной улыбкой на раскрасневшемся лице. Зажившие шрамы неприятно выделялись белыми полосами… более свежие — пламенели…
— Аня сказки, наверное, написала… хорошие! — протянул он, с восхищением глядя на Анну. — Для детей!
Анна вздохнула:
— Да какие там сказки… ну… может, и сказки. Только это больше для взрослых. И из жизни. Ты, Мёрси, достань их из рюкзака и читай. То, что на принтере отпечатано, а не от руки. Хочешь — вслух; хочешь — про себя. Вы не дети малые, а я не актриса.
— Ну, хорошо! — Мёрси покорно вздохнула, порылась в рюкзаке и достала тонкую кипу. Откашлявшись и выкинув сигарету подальше, она скрестила ноги по-турецки, повернулась так, чтобы свет от костерка падал на бумагу, и, чуть смущенно начала:
— «Это произошло примерно через полгода после ухода мужа»… Ой, нет! Я такие вещи вслух читать не могу! Я лучше про себя…
Глава 32
Мёрси отправилась внутрь, сопровождаемая Сашкой. Она зажгла свечу и пристроила её рядом с собой, расположившись на двух сдвинутых вместе офисных столах. Диванчик для посетителей они заранее определили для Ильи. Сашка уселся в кресло, вытянув ноги. Похоже, он сразу задремал.