Псы господни
Шрифт:
Паломник подошел со своими животными к самому краю лагеря, посветил фонариком. Место было… чтобы простоять до рассвета, когда откроют границу… до рассвета времени оставалось час, до того как откроют границу – два, и еще полчаса пограничники будут работать только в одном направлении, пропуская из Абиссинии в Сомали. После чего пройдет и он…
У Паломника не было собаки, чтобы охранять коз, поэтому он достал несколько длинных отрезков веревки и привязал своих коз к телегам, на которых мулы везли товары на продажу. Козы недовольно мекали, но не пытались вырваться, доверяя человеку. Привязав коз – в лагере беженцев их, несомненно, украли бы, – Паломник начал обходить свой маленький караван по кругу, не смыкая глаз и дожидаясь рассвета.
Рассвет наступил скоро…
Он приходил с востока, со стороны океана, и поднимающееся из пучины солнце сначала осветило кроваво-красным горизонт – это выглядело как нанесенная мечом рана, было очень красиво. Потом поднимающееся солнце высветило горы вдали, на западе, они были, как и земля, кроваво-красными в этом свете, будто состояли из глины, а не из горной породы.
Перед тем, кто пришел сюда, возникала дилемма: где продать свой товар – перед границей или после нее. Перед границей – покупателей меньше, к тому же за товар тебе дадут лиры, а если попросить абиссинские быры или рейхсмарки, не говоря уж о самой надежной валюте Африки – золотых крюгеррэндах Бурской конфедерации [31] , то с тобой расплатятся по самому невыгодному курсу. Если ты хочешь продать товар на той стороне в одной из лавок или на той части рынка, что располагается на абиссинской стороне, тебе придется длительное время ждать очереди на проход, а потом договариваться с таможенниками сразу двух государств. И, естественно, платить дань. Взятками это не называлось, если вы посещали любое правительственное учреждение в странах Африки – там вы могли видеть плакат на стене, на котором армейский сапог давил змею с деньгами в зубах, а над ним было написано: «Искореним ядовитую гадину коррупции». Но коррупция была, эти плакаты скорее подтверждали то, что и здесь, в этом правительственном учреждении, тоже можно договориться. В арабских странах Северной Африки, таких как Марокко, это называлось бакшиш, а во всех остальных – подарок. Хитрые как лисы африканцы и на границе делали бизнес: бизнес тех, кто скупал по дешевке товар с сомалийской стороны границы, или тех, кто приходил торговать со стороны абиссинской, заключался в том, что на пограничном посту мог стоять его соплеменник или родственник, и если с других он брал деньги, то с этого человека он деньги не брал, расходились по-семейному. Не любившие коррупцию немцы, заправлявшие в Абиссинии почти в открытую, часто меняли подразделения солдат на границе, и вместе с ними кочевали племена: как только кто-то из соплеменников вставал на границе, несколько десятков мужчин из этого племени бросали работу, ремесло и шли торговать. Воистину – Африку можно было завоевать, но нельзя было покорить: Африка всегда оставалась Африкой.
31
Самая дорогая валюта мира. Один крюгеррэнд стоил девяносто рублей, или больше трехсот долларов. Сто крюгеррэндов стоил хороший автомобиль, за тысячу можно было купить дом с участком.
Как только солнце осветило скопище людей – началось движение. Кто-то с плошками в руках шел, чтобы занять место в очереди за гуманитарной помощью, которую должны были повезти через границу часов в десять. Кто-то заводил свою машину, чтобы занять место в очереди на дороге к пропускному пункту – в этой очереди вперемешку стояли люди, ослы, верблюды, мулы, лошади и грузовые автомобили, в основном «Фиаты» триполитанской сборки [32] . Шустрые мальчишки сновали вдоль выстраивающейся линии в поисках желающих заплатить за то, чтобы быстрее пройти границу – это были родственники таможенников, которые сегодня стояли на посту: зарабатывать надо было всем. Здесь были самые разные люди, но сомалийцев отличить от абиссинцев было очень легко: у сомалийцев типично негроидные лица, а у абиссинцев лица намного тоньше, губы тонкие, скулы не так выделяются, лица более вытянутые, чем круглые, носы не картошкой – многие абиссинцы походили на европейцев, только с черной кожей. Паломнику не нужно было скрывать за куфией, арабским платком, кто он есть на самом деле. В тридцатых и сороковых годах, когда в Италии боролись с малоземельем и мафией, сюда переселили немало итальянцев с бедного юга страны и с острова Сицилия, на котором вообще-то жили не итальянцы, а отдельный народ, продукт длительного скрещивания итальянцев, испанцев, арабов и даже негров. Селили их как раз у границы, и многие негры, не слишком-то сведущие в европейских делах и по привычке пытавшиеся грабить и убивать чужаков на их землях, узнали, что такое omerta и кровная месть. Для местных это было дико, а учитывая зловещую целеустремленность пришлых – еще и жутко, поэтому крестьян-переселенцев научились уважать и бояться. Паломник выглядел тем, кем и должен был выглядеть – потомком крестьян с острова Силиция, переселившихся сюда, встроившимся в местную жизнь, сильно загоревшим на солнце, говорящим по-итальянски, но знающим несколько слов из местных диалектов. Короче говоря, человеком, которого не стоит опасаться, но и лезть к которому не стоит.
32
По виду почти один в один «МАЗ-500», но с тремя и даже четырьмя осями и длинной платформой.
Паломнику было жарко, и животным его было тоже жарко, он посматривал на мальчишек, снующих взад-вперед на шоссе, проворно вспрыгивающих на высокие подножки машин, хватающих засаленные банкноты. У него были деньги, чтобы оплатить переход, но он знал, что не может этого сделать, потому что так делали водители, везущие по двадцать-тридцать тонн груза, но не торговцы с тремя мулами. Оставалось лишь покорно ждать…
Время тянулось медленно, как сладкая карамельная нуга, от нечего делать он поглядывал по сторонам, вслушивался в крики и гомон вокруг, пытаясь выделить знакомые слова среди чудовищного местного
33
Африканская женская одежда, по сути большой кусок ткани, из которого делается что-то вроде одеяния. Надеть правильно бубу – это целое искусство.
Как бы то ни было – у него была цель. Цель, которую он должен был выследить и хладнокровно уничтожить, нанеся очередной удар в этой слишком затянувшейся войне, удар, который может стать в ней окончательным, а может и не стать. Он не мог отвлекаться по пустякам…
Примерно в тринадцать ноль-ноль по-местному очередь дошла и до него – самый пик жары. Он подошел со своими козами и мулами к таможенному посту с сомалийской стороны – большим, грубо сделанным казармам, бетонным заграждениям, разрисованным красными полосами и охраняемым чернокожими наемными солдатами – то, что говорили, будто весь народ Сомали поднялся на борьбу за свободу, было отнюдь не так. На посту, конечно же, были и офицеры, итальянские офицеры, но они в такую жестокую жару скрывались в казармах… Их долю подчиненные принесут вечером, по окончании смены.
В отсутствие белых заправляли черные. Одетые в удобную африканскую форму – шорты и легкая рубашка; тяжелые винтовки – в колониальных войсках в ходу были «Беретты-59» – сложены в казарме, у многих только пистолеты, у кого-то и их нет. Основное оружие для наведения порядка и для демонстрации власти – это короткие, отполированные до блеска долгим употреблением палки – дубинки и шамбоки. Шамбок – страшное африканское оружие, длинный хлыст из кожи гиппопотама, при ударе прорезающий кожу и мясо на полсантиметра, но управляться им могут немногие, поэтому кто не может – носят палки. В основном это оружие используется для того, чтобы отгонять тех, кто лезет на ту сторону без спроса – рядом полно беженцев, но для них граница закрыта. Карманы на форме оттопыриваются от денег…
Паломник спокойно дождался своей очереди. К нему подошел молодой, вооруженный пистолетом-пулеметом «Беретта-12». Молодой, но именно молодые опаснее всего, они злые и жадные. Надо держать ухо востро.
– Макасаа? [34]
– Макасауги Винченцо, – назвал паломник одно из самых распространенных итальянских имен, на которое у него были документы.
– Хаггии ку ноошахай? [35]
– Могадишо.
34
Как тебя зовут (сомалика здесь и далее).
35
Где ты живешь?
С этими словами Паломник передал таможеннику документы – паспорт, в который было вложено несколько банкнот по сто лир. Таможенник мрачно начал перелистывать паспорт, затертый и потрепанный. Ему что-то не нравилось.
– Хуб ма сидата? [36]
Паломник покачал головой, стараясь не глядеть на молодого таможенника. Он уже понял, с чем имеет дело – ублюдок ловит кайф от власти над белым…
– Гацмаха садаха маара! [37]
36
У тебя есть оружие?
37
Руки вверх!
Паломник поднял руки, таможенник шагнул к нему – и в этот момент перед глазами как солнце разорвалось. Удар был неожиданным, коротким, точным и сильным, отработанным не один десяток раз – и он его пропустил, реально пропустил, просто не ожидал такого. Паломник упал на колени, ощущая омерзительный вкус желчи во рту.
Рядом с ним в бурую дорожную пыль упал его раскрытый паспорт, уже без денег, конечно.
– Ваад ку махадсан тахай вада шахиянтаада… [38] – издевательски произнес таможенник стандартную фразу, которую и сам Паломник произносил много раз. Начищенные сапоги двинулись – он пошел проверять следующих.
38
Спасибо за сотрудничество!