Псы господни
Шрифт:
Граф оцепенел, сжавшись от ужаса и отчаяния. Но Джервас был безжалостен и тотчас взялся за графа:
— Долг человека, имеющего дочь, перед ней, самим собой и перед Богом — если он верит в Бога — заботиться о ней, бдительно охранять ее. Но вы сидите в книжной пыли и ни о чем, кроме книг, преданий мертвых, и не думаете; вам все равно, что происходит с живыми, какое злодейство замышляется у вас под носом против вашего единственного чада. А теперь ее нет. Слышите, нет! Ее увез злодей. Голубка оказалась в когтях ястреба!
Безутешный в своем горе
Милорд обхватил голову руками и застонал от горя и собственного бессилия. Он, казалось, постарел на глазах. Это было очень тяжелое зрелище. Но в истерзанной душе Джерваса его горе не нашло отклика.
— Стенайте, стенайте! — насмешливо бросил он. — Сожмитесь в комок от горя и стенайте. Вы не можете исправить то, чему не потрудились помешать, — и, неожиданно крикнув: «Прощайте», Джервас стремительно направился к двери.
— Джервас!
Душераздирающий крик графа остановил его. С некоторым опозданием юноша сообразил, что, в конце концов, они с графом друзья по несчастью. Граф совладал с собой и теперь стоял перед Джервасом — худой, высокий, несмотря на то, что увлечение чтением сильно ссутулило его плечи. Он оправился от мгновенного шока усилием воли. Только у глупцов и слабонервных опускаются руки от горя. Лорд Гарт был не таков. Он был готов принять удар и, если можно, отразить. Он возьмет шпагу и примет любой вызов. Под давлением суровой необходимости ученый книгочей превратился в человека действия.
— Куда вы направляетесь? — спросил он.
— За ней! — в неистовстве выкрикнул юноша. — В Испанию!
— В Испанию? Погоди, мой мальчик, погоди. Надо действовать обдуманно. Никто еще не добивался победы без заранее составленного плана. Торопливость может только испортить дело.
Он отошел от стола, запахнул полы просторного халата. Опустив голову на грудь, медленно подошел к окну. Он постоял там, глядя на темные кроны вязов, над которыми поднималась луна, а Джервас, потрясенный внезапной переменой, ждал, как и было приказано.
— Так значит, в Испанию? — Его светлость вздохнул. — Вы не Персей, молодой человек, а Маргарет навряд ли похожа на Андромеду. — Граф вдруг обернулся к Джервасу, осененный счастливой мыслью. — Сначала — к королеве! — воскликнул он. — Возможно, ее величество еще помнит меня, и ее воспоминания сыграют какую-то роль. Более того, она женщина — истинная женщина — и посодействует мужчине, желающему выручить женщину из беды. Я поеду с вами, Джервас. Позовите Мартина. Пусть распорядится, чтобы запрягали лошадей и снарядили с нами пару грумов. Попросите Фрэнсиса выдать нам все деньги, что есть в наличии. Тронемся в путь, как только рассветет.
Но Джервас покачал головой.
— Милорд, я не могу ждать, пока рассветет, — нетерпеливо сказал он. — Дорог каждый час. Я отправляюсь в Лондон, как только переоденусь и соберусь в путь. Я тоже подумал
Бледный осунувшийся книгочей вспыхнул от возмущения, но, прислушавшись к голосу разума, вздохнул.
— Да, я стар, — сказал он. — Я слишком стар и слаб и лишь помешаю вам. Но мое имя еще кое-что значит. Возможно, королева прислушается ко мне скорей, чем к Дрейку или Хоукинсу. Я напишу вам рекомендательные письма. Я напишу письмо ее величеству. Она даст аудиенцию моему гонцу, а вы воспользуетесь этой возможностью.
Он быстро подошел к столу, расчистил себе место средь беспорядочно набросанных книг и бумаг и начал писать.
Джервас волей-неволей терпеливо ждал, пока его светлость медленно водил пером. Такое послание быстро не напишешь. Оно требовало обдумывания, а у графа, еще не пришедшего в себя от потрясения, мысли путались. Наконец он все же закончил письмо, поставил на нем печать со своим гербом, выгравированным на массивном перстне, который он не снимал. Потом граф поднялся, протянул письмо Джервасу и тут же снова бессильно опустился на стул. Умственное напряжение подорвало последние силы, и граф окончательно убедился, что не способен активно взяться за дело, помочь Джервасу.
— Конечно, конечно, я был бы вам в обузу, — признался он. — Но сидеть и ждать… О, боже! Моя доля еще тяжелей, юноша.
Сэр Джервас был тронут. Он был несправедлив к графу. В конце концов, в жилах Джерваса текла молодая горячая кровь, и у него были другие увлечения, помимо книг. Он положил руку на плечо старому графу.
— Ваше доверие поможет мне, милорд. Будьте уверены, я сделаю все, что в человеческих силах, все, что сделали бы вы сами, если бы могли. Я пришлю вам письмо из Лондона.
Джервас умчался, словно вихрь, и мгновение спустя граф, сидевший за столом, обхватив голову руками, услышал удаляющийся цокот копыт.
Рискуя сломать себе шею, Джервас долетел до Смидика, потом, чуть сбавив скорость, но постоянно понукая загнанную лошадь, поднялся по извилистой тропинке в Арвенак. Сэр Джон бы в отъезде, и Джервас обрадовался, что не надо тратить время на лишние объяснения. Но ему все же пришлось потратить время на разговоры, и это обернулось в конечном счете выгодой для Джерваса: старший Трессилиан ждал его в Арвенаке.
Они с Оливером подружились: товарищи по оружию, оба в один и тот же день были удостоены рыцарского звания за подвиги. У них был уговор: как только Джервас оснастит свой корабль, они вместе выйдут в море. Сэр Оливер и приехал в Арвенак, чтобы подробней обсудить дело, интересовавшее обоих. Вместо этого ему пришлось выслушать гневную тираду Джерваса, пока тот торопливо переодевался во все сухое.
Могучий чернобровый сэр Оливер метал громы и молнии. У него всегда были в ходу крепкие выражения, но теперь он последними словами бранил Испанию и испанцев.