Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Наемник метнулся стальным вихрем по стене – защитники падают вниз, как перезрелые груши. Немногих уцелевших охватывает паника: с другой стороны, пачкая забрало стены кровью дружинных, двигается воин с копьем.
Копье слито с рукой, является ее продолжением. Колющие и рубящие удары безжалостно разят защитников. Широкий наконечник успевает отражать стрелы, пропарывает брони. Тупой конец, окованный шипастым железом, проламывает черепа с отвратительным хрустом.
Алтын сражает пешего, на миг переводит дух. Внимание приковывает
Оттеснив Сомчея, появляется Али-Шер, говорит прерывистым голосом:
– Вот уж не думал, что от наемников будет такая польза. Жаль, что их в конце концов убьют.
Повелитель равнодушно пожимает плечами, взгляд ожесточается.
– Вперед! – рявкает он. – Бой еще не кончен.
Ошеломленные защитники крепости крепче сжимают мечи. В спины бегущим прочь, позорно бросившим оружие, несутся проклятья.
Остатки степного воинства налетают черным смерчем, хрипы умирающих сливаются с лязгом железа.
С выставленной в поле по глупости дружиной покончено. Конники маневрируют, изредка добивая уцелевших.
Алтын небрежно машет рукой, в кулаке с легким хрустом ломается стрела. Али-Шер загораживает Повелителя, бросает отрывисто:
– Повелитель, зря не надел шлем.
Сомчей переводит дух – лицо полководца спокойно, не брызжет слюной, как Али-Шер. Говорит с почтением:
– Повелитель, их воинство разгромлено, но в крепости много защитников, а врата закрыты. Скоро они подтянутся, закидают стрелами.
Алтын усмехается мрачно:
– Ворота откроются. За мной!
Конники поспешно выстраиваются в боевой порядок, двигаются через залитое кровью поле к мосту, что так глупо оставили целым, надеясь на быстрый разгром пришлых.
Свистят редкие стрелы, несколько степняков со стоном падают на размокшую землю, застывая рядом с поверженными защитниками.
Алтын ухитряется развязать поясной кошель, сжимает в пальцах круглый камушек. Мощно размахивается рукой, камушек вылетает, как из пращи. Воздух на пути камушка дрожит, маленький снаряд быстро увеличивается.
В ворота бьет валун величиной с откормленного быка. Щепки брызгают в стороны, массивные створки содрогаются с тяжким стоном. Сквозь дыру видны размазанные тела защитников – подарок Шергая раздавил резервный отряд, сгрудившийся у ворот.
Облепленный клочьями кольчуг и мяса, валун влетает в стену ближайшего дома, груда бревен звонко осыпается, накрывая снаряд.
– Вперед! Быстрее! – кричит Алтын.
Воины, нещадно хлеща коней, врываются в город, как каменная лавина. Растекаются ручейками по улицам, добивая сломленных защитников. В шум боя вплетаются звонкие женские крики, полные страха.
Едва последний степняк минует ворота, как бревна вздыхают судорожно и со страшным треском расползаются в стороны. На месте центральных веж пылит груда обломков.
Алтын с небольшой группой воинов продолжает движение еще к одной крепости – у диких северян принято устраивать внутри города дополнительное укрепление.
– Жгите дома! – приказывает Алтын оставшимся.
Воины послушно палят факелы, пламя жадно хватается за соломенные крыши. К небу тянутся черные ленты. Выбегающих из домов горожан безжалостно убивают, детей втаптывают в лаги мостовой. Оставляют в живых женщин. И то – самых красивых, а старух и дурнушек полосуют саблями.
Уцелевших сгоняют в кучу. Степняки смотрят плотоядно на испуганные лица, предвкушая вечерние утехи и бахвальство перед остальным войском. Самые горячие головы, забыв о схватке, срывают с девиц одежды, под хохот товарищей заваливают на спину, берут на трупах горожан.
Отряд Повелителя достигает площади перед внутренним укреплением – кромом. Али-Шер говорит с чувством:
– Проклятье! Как они сюда добрались?
Последние воины города не укрылись за стенами. В безрассудной ярости бросаются к воротам, но два десятка гридней сдерживают два наемника.
Половец крутится юлой, меч отшибает вражеские клинки, кольчуги дружинных сыплют роями искр. Беззащитные шеи отворяются алой рудой. Копейщик в панцире-ярыке хладнокровно поражает тех, кто понадеялся достать товарища со спины.
Оба кажутся неуязвимыми. Защитники со злыми слезами пытаются срубить захватчиков, но удары либо уходят в пустоту, либо отшибаются с невероятной силой – аж кисть выкручивает.
Алтын хлещет коня, степняки с диким гиком набрасываются на гридней, как стая коршунов на выводок цыплят. Кони ударяют грудью, дружинные отлетают в сторону, как расколотые колуном поленья, противно чавкает разрубленная плоть.
Степняк гонит коня на матерого воина, думая с легкостью стоптать, рубануть по клепаному шлему саблей. Гридень неуловимо смещается под неоружную руку кочевника, ногу всадника стискивает, как клещами, рывок швыряет в пыль.
Воин заносит меч – добить! Перед глазами мелькает крупное тело, запястье стонет хрустом расползающихся костей, страшный удар выбивает дух. Гридень падает с металлическим звоном, шлем срывается с пепельных кудрей.
Степняк с обожанием смотрит на Повелителя, бросившегося с седла на воина.
– Вставай, – говорит Алтын мягко.
Кочевник опирается на руку, твердую, как гранит, шепчет благоговейно:
– Повелитель, благодарю, ты спас ничтожного.
– Бой не кончен, – напоминает Алтын. – Вперед, твои собратья бьются!
Степняк со счастливой улыбкой забирается на коня, кидается на оставшихся защитников. Скоро схватка заканчивается.
Повелитель усылает степняков к остальным, остаются наемники и полководцы. Двор крома встречает визгом прислуги, маленьких детей, укрывшихся перед сечей.