Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Со двора доносились возбужденные крики, звякало оружие, изредка детинец взрывался молодецким ревом – объединенная рать непрерывно исполняла воинское правило.
Солнце находилось в зените, но в глазах князя было темно, светлые бревна стен казались столетними корягами, выловленными в болоте. Шкуры зверей на полу слились в одноцветный покров.
В палату рвались нарочные князей, Ратьгой стремился завязать беседу, но Яромир гнал прочь, отговариваясь страшной занятостью. И мерил палату шагами.
Через
– Князь, Вольга зовет.
– Наконец! – выдохнул Яромир истово.
Ученик волхва отлетел к стене коридора. Дверь на палец разминулась с юношеским лбом. Князь промчался мимо, как ужаленный.
Двор встретил нареченного светлым князя восторженным ревом, дробными раскатами ударов в щиты. Яромир вскинул приветственно длани, ровные зубы обнажила натужная улыбка.
– Веди нас, князь, на разорителей Путяты!
– Отмстим за князя Твердяту!
– Обороним Кременчуг от степной орды!
Князь улыбался громким кличам, орал в ответ, пока горло не засаднило, поэтому до избы волхва добрался не скоро. На плечах и спине остались отпечатки мозолистых ладоней.
Яромир шагнул под покров волховского жилья. Крики воинов отрезала дверь. Глаза подслеповато прищурились, привыкая к темноте.
– Садись, княже, – просипел волхв.
Вольга сидел за столом, держа в руках ведерную чашу. Чаша поднялась ко рту, под паутиной бороды задергался кадык. Князь принюхался – запах хмельного меда приятно защекотал ноздри. Сердце радостно ударило, Яромир подлетел к скамье.
Волхв тяжко бухнул пустой чашей.
– Нет, князь, супостат жив.
Яромир застыл, оглушенный вестью.
– Сам чудом спасся, – продолжил Вольга. – Вот гад! Двух леших и ховалу положил, как детей через лавку перегнул. А меня отпустил, – добавил кудесник горько.
– Что? – встрепенулся князь.
Волхв пересказал бой в лесу.
– Он еще опаснее, чем поначалу думал.
Лоб князя перечеркнула глубокая морщина, голос зазвучал глухо, будто из могилы:
– Рассказывай.
– Сила в нем странная, мощная до ужаса. Возрадуйся, княже, к нам идет великий герой.
Яромир заторможенно кивнул:
– Хорошо.
Волхв наполнил чашу, придвинул князю, тот питье твердо отодвинул, покачал головой:
– Что делать предлагаешь?
Столбняк постепенно покинул Яромира, к нему возвратились властность и твердость голоса. Волхв пожал плечами:
– Готовиться к сече. Войск достаточно, еще кое-кого на помощь покличу. Стрый вернулся?
– Пока нет.
Вольга вздохнул, одним духом опростал чашу.
– Позорно ждать чудес, но оружие в Железных горах очень пригодится.
– Так
Волхв вздохнул, развел трясущимися руками:
– Кто знал, что припожалуют такие гости. Сейчас бы самому в горы отправиться, да здесь нужен.
Князь вдруг грянул кулаком по столу, волхв от неожиданности подскочил.
– Хватит уповать на кудеса! – сказал Ярослав жестко. – На них надеется слабый. И так справимся.
– Наконец вижу знакомого Яромира, – хмыкнул волхв одобрительно.
Князь поднялся, но у двери обернулся:
– Он с военачальниками выехал? Что не попробовал их убить?
Вольга оскорбился.
– Княже, силы-то не беспредельны! Кто знал, что вражина настолько силен?
– Ладно, не сердись, Вольга. Накипело.
Он шагнул в дверь, но волхв задержал вопросом:
– Княже, он сказал, что ты владеешь сокровищем, потому и припожаловал. Может, отдадим от греха подальше?
Яромир резко обернулся – в глазах ярость. Вольга в смущении заерзал.
– Никогда!!! – выдохнул князь. – Больше о том не заговаривай.
Волхв молча кивнул. Яромир пинком открыл дверь и шагнул в солнечный прямоугольник. Двор разразился приветственными криками. Дверь со скрипом закрылась.
Вольга удержался от просьбы показать диво. Шею остро кольнуло, предупреждая, что плоть слабее железа. Волхв наполнил чашу, склонился над напитком в задумчивости.
– За что ты готов отдать жизнь и княжество, Яромир? – бросил Вольга в пустоту.
Глава шестая
Ночной воздух обхватывал ледяными лапами, глаза резал ветер, как ни пригибайся к гриве, но приходилось выковыривать задубевшими пальцами из уголков глаз льдинки. Лют глянул на соратников, клубы пара изо рта туманили зрение, Буслай казался размытым пятном.
Слева доносились обрывки плача и сдавленных стенаний – бедовик держался из последних сил, душа в теле крепилась на гордости. Вот не знал, что у Нежелана она есть. Причем вдоволь. Ни разу не пожаловался на ободранные пальцы, холод, лишь зубами скрипел.
Буслай разразился гневными криками:
– Проклятое колдовство! Будто не летней ночью скачем, а в зимнюю стужу.
Голова гридня окуталась паром, ветер подхватил кисейную взвесь, вбил в ночь.
Кони грудью проламывали заросли мокрой травы, капли разлетались в стороны, свет луны превращал их в россыпь адамантов, падающих в грязь. Заросли сменялись проплешинами, копыта увязали в размокшей земле, кони натужно хрипели, ноздри выпускали пар густыми клубами. Слава Роду, не попалось сусличьих норок, не то безлошадному пришлось бы держаться за стремя и бежать, покуда дух не выскочит.