Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Буслай вскинул глаза на замолчавшего соратника и подивился сосредоточенному лицу с напряженной складкой у переносицы.
– Что дальше? – спросил он тихо.
– Поищем, посмотрим да назад двинем, – сказал Лют твердо. Складка сделалась еще глубже. – Горы слишком велики, обыскать жизни не хватит.
Буслай кивнул, сердце стукнуло сильнее обычного, пальцы сжались, словно он уже на поле брани крушит ворога молотом. Лют стряхнул оцепенение, вновь принялся за колдовские камушки, дыхание остановилось.
– Что такое? –
Лют порыскал в складках подстилки, пальцы распушили снег, взгляд ушел к выходу со стоянки и впился в серый пейзаж.
– Да что случилось? – спросил Буслай с тревогой.
Лют поднялся и объяснил на ходу:
– Камушек один пропал, кабы чего не случилось.
Соратник вскочил, двинулся следом, горячо дыша в затылок, из-за чего голова Люта скрылась под паровым колпаком.
– Точно у него, – сказал Буслай убежденно. – Зря с собой взяли, гнать надо поскорее.
Лют буркнул нехотя:
– Посмотрим.
Нежелан прошел к обрыву, котелок черпнул пласт снега, чистого и белого, как замерзшее молоко. Пальцы поскребли по стенкам, подушечки соскользнули с жирных стенок, ударились в твердое. Бедовик выловил комочек, облепленный снегом, протер, ветер унес восхищенное «ах».
Нежелан воровато огляделся по сторонам – ущелье в хмуром свете, казалось, усмехнулось и швырнуло в лицо снежную крупу. Голубой камушек немыслимой чистоты приковал взор, в раскрытый рот влетали холодные струи, язык покрылся корочкой льда.
Чистоту драгоценности портили едва заметные в глубине точки, словно мухи посидели. Нежелан поплевал, потер большим пальцем. Вскинул руку, но солнца нет, в горной пасмурности камушек выглядел загадочно, таинственно, но блекло.
Котелок ткнул в бедро, бедовик спохватился, черпнул снега, камушек сжал в кулаке – расстаться не мог. Посуда осела в пласте снега, ногтями свободной руки он скоблил жирные стенки, дно. Пальцы терзал жуткий холод, боль заполнила косточки, будто выламывали в пыточных застенках. Но надо сделать приятное Буслаю – хоть и злой, но и он подарил шапку.
Снег, чистый, как невинная девушка, свалялся в котелке темными комьями, даже с виду жирными. Нежелан тряхнул котелок, проследил за падающей грязью, голова закружилась от высоты, и он невольно отпрянул. Взглядом уткнулся в противоположную стену, смутно видную в тумане. Пляска в голове прекратилась.
Не отходя от края пропасти, черпнул снега, наскоро поскоблил. Под ногти забились жирные хлопья. Нежелан сжал пальцами край котелка, с широким размахом выбросил остатки снега. Красные от мороза, скрученные костной ломотой, покрытые сальной пленкой пальцы легко расстались с котелком.
Бедовик вскрикнул испуганно. Широко распахнутые глаза, где немедля смерзлись льдинки, проводили неуклюжий полет закопченной посуды. Невольно выбросил вторую руку, стук голубого камешка о железный бок разорвал сердце.
– Спаси Сварог! – простонал
Драгоценность сразу исчезла в плотном покрывале тумана, котел некоторое время жалил глаза темной точкой, затем густые складки дымки скрыли и его. Бедовик припал к краю ущелья, опасно свесившись с тропы. Ветер подхватывал крупные слезы, мигом выбивал горячую горечь, уносил градинами.
Что сказать Люту? Растяпа! В мечтах просил подарить камушек, а добрый воин небрежно кивал, мол, забирай за хорошую службу. А теперь что?
Слуха коснулось мерное ворчание. Нежелан насторожился, уши от напряжения задергались, как у зайца. Мерный гул нарастал, словно приближалось дыхание бури, но чересчур… плотное, густое. Мглистое дно ущелья заклубилось, в лицо бедовика пахнуло свежестью и солью.
Дно ущелья потемнело, как лицо опечаленного человека, захлюпали громкие плески, завыл протяжно ветер. Нежелан раззявил рот, брови уползли на затылок, в глазах отразилась синяя рябая плоть.
Еле успел отпрянуть от края, как море уткнулось в обретенный берег и сердито плюнуло пеной и крупными брызгами. Лицо Нежелана ожгло, усилившийся ветер размазал капли по лицу ледяными полосами. Море пару раз повело плечами, проверяя стены нового дома, и успокоилось. К пронизывающему ветру ущелья добавилось мерное дыхание моря.
Глава пятнадцатая
– Род всеблагой, защити! Ты что, паскуда, сделал?!
Разъяренный рык Буслая огрел как дубиной, постыдная дрожь разболтала суставы, мышцы утратили упругость, гадко накатила дурнота.
Обалделые гридни уставились на волнистую гладь в обрамлении белой корки тропы. В руках Буслай сжимал молот. Нежелан вздрогнул от ненависти во взгляде, съежился, внутри противно чавкнуло, язык обгадил тошнотворный вкус крови.
Лют посмотрел на бедовика, роющегося за пазухой, и ухватил ринувшегося Буслая за плечо, спокойно выдержав его бешеный взгляд.
– Не кипятись, – сказал он твердо.
Буслай вгляделся в глаза соратника: синева загустела, в ней заблестели опасные огоньки. Гридень опустил молот, обмяк, сказал резким тоном:
– Сколько будем спускать с рук? На шею сядет.
Холодный порыв резанул шею, Лют поморщился, ответил примирительно:
– На сей раз можешь выпороть. Не сильно, – добавил он поспешно при виде загоревшихся глаз.
Буслай повернулся и приподнял брови. Гридни уставились на истоптанный следами снег и недоуменно переглянулись.
– В воду, что ли, свалился? – буркнул Буслай.
Объяснилось все просто. Нежелан, перестав соображать от испуга, трясущимися руками выхватил из-за пазухи неказистую шапку, и голову окутало мягкое тепло. Вроде ничего не изменилось. В сомнении глянул на руки, и от сердца чуть отлегло. Но трепещущий комок разбился в пятках, когда присмотревшийся Буслай крикнул грозно: