Псы-витязи

Тюрин Александр Владимирович

Однако обольстительница Светлана неожиданно отозвалась.

– Да, мальчики, хватит играть в железки. Наигрались уже за семьсот лет.

Она стояла где-то там, наверху, прикрытая людьми в камуфляже.

– Значит, таки обманула нас блядь. – протянул Ракша.

– Ляжем костьми, но оружия не сдадим. – призвал Еруслан.

– Кости нам тоже сгодятся, – сказал голос глухой и старческий, вызывающий стук зубовный.

– Истинно Кощеевы слова, прости господи. – Путята осенил себя крестным знамением.

– Это никакой не Кощей, а академик Петр

Эдуардович Кирпичев, директор института. – подсказала Светлана.

– Я не хотел напугать вас, мои будущие друзья. – стал утешать Кирпичев. – Просто ваши кости, другие ткани, и тела в целом являются замечательными исследовательскими установками, установками по исследованию сверхдолгой жизни. И, конечно же, вам не о чем беспокоиться. Кроме анализов от вас ничего не понадобится. Ну, может быть, еще хорошее настроение.

– Конечно, мальчики, вам не о чем беспокоится. – подтвердила Светлана. – До конца жизни, продолжайся она хоть целую вечность, вы будете на довольствии института. Заодно и человечество облагодетельствуете.

– Чего нам о человечестве думать, о нас не шибко оно заботилось. И пайкой нас не купить. Лучше убьем себя, друже. – предложил Путята. – Ино распотрошат они нас помаленьку, а опосля чучела наши выставят в зоомузее, вместе с мамонтами.

– Не стоит самоубиваться, мальчики. Даже на трупном материале будут проведены успешные исследования. – предупредила Света.

– Дабы нечестивые ваши начальники каждую свою клеточку оборонили синкутиумной пленкой. – гневно, но эрудированно выкрикнул Путята. – Нет уж, фиг вам. Мы лучше убьем себя. Я убью Мала, Ракша Ерманика, ну и так далее.

– Нет, лучше я тебя убью, – возразил Мал.

– Похоже, в товарищах согласия нет, – заиронизировал Кирпичев. – Особо упорные могут отойти в сторону и сегодня же стать ломтиками на столах у патологоанатома. Остальных ожидает бесплатное пиво и общество симпатичных лаборанток, пардон, красных девок.

– Ладно, мы-таки складываем оружие, лучше пожить еще, чем скончаться, потому как жить мы привыкли, – неожиданно покладисто молвил Путята.

– Тем более, это и не оружие вовсе, а металлолом один, – удрученно добавил Еруслан.

– Правильно, умнички, – похвалил Кирпичев, плотно прикрытый сотрудниками службы безопасности. – Если бы вы были принципиальными, то не дожили бы до наших дней. И я смотрю вы неплохо дожили, мои дорогие мафусаилы, такие упитанные, румяные… А вооруженьице не ругайте свое, мы его пристроим в музей, пусть детвора изучает.

И псы-витязи стали бросать свое оружие: копья-сулицы, мечи, сабли, чеканы, цепы, кистени, сакрамасаксы, булавы, клевцы, секиры. По грохоту это напоминало действительно сбор металлолома. Некогда грозное оснащение воинов окончательно превратилось в музейные экспонаты.

– Ну вот и все. Вставить к стенке и расставить ноги, – скомандовал начальник ВОХРа, направляя по трапам своих крепышей к сдавшимся витязям.

– Нет, не все. – внезапно и с неожиданной броней в голосе сказала Светлана. – Здание заминировано. Не приближайтесь ко мне, не то пожалеете.

– Что

ты плетешь, Светлана Павловна? Мы ведь обо всем уже договорились, ты же сектор получишь! – удивился Кирпичев. Он был уже стар, и думал хоть верно, но медленно.

– Знаю я твой сектор на одной отдельно взятой кровати. Решил опять бесплатно Василисой Премудрой пользоваться, Кощей Бессовестный? Не выйдет.

Два дюжих вохровца, стоявшие рядом со Светланой, безмятежно опустились на пол – у каждого из шеи торчало по шприцу с опорожненной ампулой, а сильно успокаивающее средство уже растеклось по их телам.

Но другие вохровцы, послушные легкому движению начальственной головы, поспешили к женщине, выкинувшей очередной фокус.

Тут и раздался взрыв, разлетелись куски металла, с галереи упало тело, застонали раненые. Приличная дыра теперь разделяла Свету и вохровцев.

– Боль – это прикосновение Бога, так выразился один поэтишка. И, как вы могли убедиться, женщины не всегда врут. – сказала Светлана в перерывах между стонами, потом добавила, заметив нацелившиеся на нее стволы. – Ко мне ни шагу, хоть один выстрел и все сдетонирует сразу.

Она резким движением распахнула кофточку – заманчивое тело, в том числе пышный бюст облачало защитное одеяние: пуленепробиваемый слой плюс сенсоры.

– Когда ты успела, Света? – тяжело вздохнув, спросил Кирпичев.

– Два года назад, когда ты подписал приказ о моем увольнении, дряхлый козел. Ты думал, что превратишь обременительный служебный роман в блядки на стороне, а получил вместо этого минную войну.

Несколько простодушных вохровцев испустили смешки, но тут же стихли, услышав кряхтенье большого начальника. Затем раздался его голос – понурый голос кающегося грешника.

– Как же мне раньше невдомек было? Как же я не не заподозрил ничего? Ну, зачем тебе, вполне нестарой на вид, так упорно было выбивать деньги на перфекциновый проект, – Кирпичев вдруг сорвался на вороний клекот. – Баба Яга, ведьма, семьсот лет как на пенсию пора!

– Евпраксия, это ты? – крикнул Путята Светлане. – Это ж ты, я тебя признал.

– Может и да, только не на что не рассчитывай, блядун. – живо отреагировала Светлана. – Я тебе не жена больше, а в лучшем случае коллега.

– Ладно, берите пока этих древнерусских, – решил Кирпичев. – А если снова рванет, стреляйте по Светке на поражение… пара новых взрывов особенно им не поможет, а на большее у этой старой стервы самодельной взрывчатки не хватит.

Одни вохровцы стали аккуратно подбираться к «старой стерве», другие спускались в зал, к псам-витязям – чтобы повязать их с помощью разнообразных упаковочных материалов.

Тут и рвануло снова. Вохровцы собрались было стрелять на поражение, но свет погас и стало ясно, что старый Кирпичев недооценил древнюю Светлану…

Тот, кто имел приборы ночного видения, мог заметить, что псы-витязи не кинулись с копьями навстречу пулям, как это делали зулусы Чаки, не пали в откровенно неравном бою, как малая дружина Евпатия Коловрата.