Шрифт:
Глава 1
Блокпост внутренних войск на северной окраине Грозного представлял собой живописную картину.
Две боевые машины пехоты, обложенные по самые башни кусками породы, уставились тонкими стволами скорострельных пушек в горы. Стоящий в противоположной стороне гробоподобный БТР-80 нацелил рифленый ствол крупнокалиберного пулемета на дорогу, ведущую из Грозного.
Нападения можно было ждать отовсюду. Периметр между бронетехникой был выложен полутораметровым бруствером из деревянных ящиков, заполненных землей. В двадцати метрах от
Внутри блокпоста размещались четыре блиндажа, вырытые в мерзлой земле солдатами взвода.
Лейтенант Александр Змеев, с небритыми впавшими щеками, заострившимся носом и красными от бессонницы глазами (не было ни одной ночи, чтобы «духи» их не «пощупали»), сидел на ящике из-под снарядов в холодном, как погреб, блиндаже — отапливать его давно уже было нечем. Приложив к уху телефон, слушал монотонный голос командира батальона.
— Ты понял меня, Змеев? — хрипел комбат в динамик. — Час назад совершено нападение на комендатуру. Похищены два старших офицера ФСК и МВД. Все машины, идущие из Грозного, — проверять. Абсолютно все, армейские или гражданские, понял, шмонать все без исключения. Наши армейские или чекистов — тоже без разницы. Будут бухтеть, вали на меня или лучше на коменданта гарнизона. Это его приказ. И чтобы муха не пролетела. Понял?
— Так точно, — ответил без особого энтузиазма лейтенант.
«Как же, „духи“ совсем дурные, взяли „языков“ — и сразу же повезут их в горы? Ждите. Наверняка у них и в самом Грозном есть блат-хата, где без особого риска пленным языки можно развязать».
Лейтенант накинул поверх бушлата бронежилет и, не застегивая клапана на нем, не надевая поверх шапки каску, выбрался наружу. Вдохнул морозного воздуха полной грудью. Воздух пах бензином и автомобильными выхлопами, сказывалась близость оживленной дороги.
Перед контрольно-пропускным пунктом стоял грузовой «газон»: голубая угловатая кабина, кузов с натянутым брезентовым тентом.
Возле грузовика стояли двое бойцов в длинных шинелях, скованные доспехами бронежилетов, в касках, обтянутых маскировочной сетью, в кирзовых сапогах, забрызганных грязью, грозно сжимающие автоматы.
Перед открытой кабиной стоял чеченец. На голову выше солдат, шире их в плечах, он говорил с ними, слегка нагнув голову и держа в руках у живота кроличью шапку. Змеев внимательно посмотрел на водителя. Черная стеганая фуфайка, темно-синий свитер с воротником под горло, черные мешкообразные штаны, заправленные в кирзовые сапоги с загнутыми голенищами. Обычный деревенский водила, разве что стрижка словно модельная. Хотя откуда здесь такой мастер. Скорей всего просто удачно подстригли.
— Сидоров, кто это такой? — издалека крикнул лейтенант.
Боец с ефрейторской «соплей» на погонах повернулся на крик Змеева.
— Дак это Алик, он из Братского. Часто ездит в Грозный, ищет брата. Тот был в оппозиции к Дудаеву. Пропал без вести. С приходом наших Алик ездит к особистам, может, они что-то скажут о судьбе брата.
— Что везет, проверяли? — пряча руки в карманы бушлата, спросил лейтенант.
—
Ефрейтор оглянулся по сторонам, за ними никто не наблюдал. Сплющив шарик, сунул его в перчатку. Ни слова не говоря, направился к кабине.
— Все в порядке, — крикнул Сидоров, вешая автомат на плечо.
— Да? — вопросительно произнес Змеев, продолжая разглядывать крепкую фигуру чеченца. Он еще был мальчишкой, когда его старший брат, офицер-мотострелок, погиб в Афганистане во время сопровождения каравана из Союза. И тогда слова отца запали на всю жизнь в память Александра: «Чтобы победить, противника надо истреблять, а не запугивать».
Держа руки в карманах, Змеев по-прежнему внимательно смотрел на чеченца. Тот все еще держал шапку в руках, смиренно ждал решении старшего блокпоста.
«Снова суки напали на комендатуру, размышлял лейтенант, — наверняка положили людей. Может, под шумок грохнуть этого, чтобы на одного „духа“ меньше стало. Как пацаны из спецназа говорят: „Хороший чеченец — мертвый чеченец“. Водилу грохнуть, таратайку спалить. И вся недолга… Пожалуй, нет, он якшается с особистами. Может, и вправду брата ищет, а может, это их стукачок. За своего стукача особисты быстро мне майку наизнанку вывернут. Нет, не стоит связываться».
— Ладно, — крикнул лейтенант. — Пропустить, Сидоров.
— Езжай, — ефрейтор отошел в сторону.
— До свидания, — сказал чеченец, взбираясь на подножку автомобиля. Сперва положил шапку на сиденье, потом сел сам, захлопнул дверь, включил зажигание. Грузовик медленно проехал мимо БМП и постепенно начал набирать скорость.
Когда блокпост скрылся за поворотом, Алик достал из кроличьей шапки автоматический пистолет «глок». Семнадцатизарядный австрийский шедевр. Постучав в заднюю стенку рукояткой пистолета, громко крикнул:
— Все в порядке, проехали.
Двое угрюмых чеченцев, обвешанные гранатами и подсумками с магазинами, поднялись с пола, поставили свои автоматы на предохранитель.
На дощатом полу кузова, присыпанного прелой соломой, остались лежать двое связанных пленников. Молодой блондин атлетического сложения, старший оперуполномоченный МВД Олег Донцов. И уже зрелый дядька, полковник ФСК Владимир Клочков. У обоих во рту были плотные кляпы, они с трудом дышали. Глядя на пленников, один из боевиков хмыкнул, обращаясь к другому.
— Знаешь, Махмуд, не думал, что у нас это получится.
— Э… — махнул другой боевик волосатой, как лапа обезьяны, рукой. — Операцию продумали умные люди. Кому надо заплатили, кого надо запугали, и у нас все получилось.
— А эти на блокпосту, если бы полезли проверять кузов? — не унимался первый боевик.
— Э… — снова махнул Махмуд рукой, — солдат нынче ленивый, ничего не хочет делать. А если и делает, то из-под палки, когда офицеры или прапорщики за ним смотрят. А им что, больше всех надо? Вот никто машину проверять и не будет.