Птица и меч
Шрифт:
Глава 18
Я ДАЖЕ HE ПОПЫТАЛАСЬ заговорить с королем — сразу отвернулась к стене и закуталась в одеяла, не понимая, что теперь делать, раз спать мне не хотелось. Я слышала, как Тирас ходит у меня за спиной, но изображала отсутствие всякого интереса, пока он не затушил свечи и не устроился на мехах. Воздух пульсировал от беспокойной энергии. Я знала, что король взволнован, а возможно, я сама заразила его своим волнением. Из нас двоих именно я была лишена покоя, хотя больше не испытывала неудобств или усталости. Я несколько минут вслушивалась в его
— Я знаю, что ты не спишь. У тебя шумят мысли.
Неужели это я мешаю ему уснуть? Я и не подозревала, что обладаю такой силой. Как бы там ни было, Тирас слышал меня все лучше и лучше, даже когда я этого не хотела. Прости. Я постаралась приглушить мысли и уже почти решила, что мне это удалось, когда Тирас снова принялся ворочаться. В его движениях не чувствовалось никакой скованности, и я вспомнила, что еще недавно он истекал кровью. Как твоя рана?
— Исчезла. Ты остановила кровотечение и облегчила боль, а превращение исцелило меня окончательно.
В шатре снова воцарилась тишина, хотя вокруг кружились десятки незаданных вопросов. В конце концов я не выдержала, раздраженно откинула одеяло и направилась к выходу. Мне хотелось сбежать, но не хотелось оставаться в одиночестве. Позади раздался шорох: король тоже поднялся, но не стал меня удерживать. Я замерла, ожидая его следующих слов. Они меня удивили.
— Я помню, как впервые убил человека. Мне было пятнадцать. Один из отцовских советников решил похитить меня ради выкупа. Он был в отчаянном положении. Но я знал, что отец скорее позволит мне умереть, чем поддастся на шантаж или угрозы. Он никогда ни с кем не торговался.
У меня в памяти мелькнул образ короля Золтева — черные глаза, сверкающий меч, и я невольно поежилась.
— Тот человек меня недооценил. Я знал, что должен спастись сам, поэтому украл его меч. Я помню, как лезвие вошло в живот. Это оказалось проще, чем я думал… А может, страх придал мне сил. — Тирас помедлил. — Но когда я увидел, как из его глаз уходит жизнь, во мне что-то сломалось. В ту минуту я пожалел, что не убил вместо него себя.
Почему?
— Потому что, когда он умер, во мне тоже что-то умерло. Словно он забрал с собой часть моей души. Лучшую часть. Я так ее и не вернул. И мне до сих пор ее не хватает.
Я прекрасно знала, о чем он говорит. Об утраченной невинности. Первое убийство лишило его добродетели и оставило вместо нее сожаление, напрасное и оттого еще более гнетущее.
— Как думаешь, куда он ушел? — спросил Тирас тихо.
Я не сразу поняла, что он говорит о том мужчине. А куда уходим мы все после смерти? Возвращаемся к Творцу Слов? Или рассыпаемся в прах и снова становимся частью элементов, из которых были созданы? Я не знаю. Может, некоторые просто перестают существовать. А другие удостаиваются чести родиться снова или продолжают жизнь в другом обличье. Надеюсь, вольгары, которых я сегодня убила, не поджидают меня где-нибудь.
— Ты беспокоишься из-за них? Что они
Нет. Меня беспокоит не это.
Тирас помолчал, ожидая продолжения, но я лишь крепче обхватила себя руками. Я боялась думать, боялась выдать больше того, чем готова была поделиться.
— Они убили бы всех нас. Ты стольких спасла.
Я стольких убила, — горько отрезала я. За спиной раздался шорох: Тирас подошел совсем близко. Я обернулась, и он остановился в одном шаге.
— Да. Я никогда не видел ничего подобного. — В его голосе слышалось искреннее восхищение.
Мне захотелось кричать. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Я не меч.
— Что? — Вопрос окрасился удивлением.
Я не меч! Я зажмурилась, сдерживая горячие слезы. Я не собиралась делиться с ним ничем из этого. Но поводья самоконтроля уже ослабли, а Тирас слушал чересчур внимательно. Я не оружие. И не хочу им быть!
— Ты та, кто ты есть. Я тот, кто я есть. Наши желания ничего не значат.
Я не оружие! Слова у меня в голове превратились в плач, горький и безнадежный. Я слышала, что Тирас придвинулся вплотную, но так и не ощутила прикосновения. Я была благодарна ему за это. Если бы он до меня дотронулся, я бы точно сломалась.
— Я никогда не хотел быть королем. Но я тот, кто я есть. Наши желания ничего не значат, — повторил он.
Я наконец подняла голову и заглянула ему в лицо, искаженное бесконечным страданием. Ты ошибаешься. Только желания и имеют значение.
— Почему? — пробормотал он, уставившись на меня.
Потому что без желания все превращается в обязанность. У меня задрожали губы, и я поспешно сжала их, словно это могло заставить замолчать и мысли. Тирас надавил подушечкой большого пальца мне на нижнюю губу.
— Ты желаешь меня?
Я отпрянула, сопротивляясь подспудному желанию — странной нужде, которая зародилась где-то в глубине живота и стремительно охватывала все тело. Глаза Тираса вспыхнули, дыхание сбилось. Мне оставалось лишь гадать, какое слово я так неосторожно ему подарила. Я попыталась обогнуть короля, но он преградил мне путь и легко оторвал от земли — одна рука придерживает за спину, другая покоится под бедрами. Затем он вернулся к шкурам, на которых спал, и опустил меня на них.
Это не моя обязанность. И не мое желание.
— Это и то и другое, — ответил Тирас, и у меня свело зубы от его наглости.
НЕТ.
— Да.
Похоть — это еще не желание. Любая другая женщина с радостью ее удовлетворит. Но не я.
— Ты хочешь меня. Я слышу это. Я чувствую это.
Наши желания ничего не значат, — парировала я его собственными словами. — Возможно, я твое оружие. Но не твоя королева.