Птица по имени Мама
Шрифт:
– Вы здесь работаете? – вместо ответа спросила Божена.
– Да, – он кивнул.
– Продаете венки? – поинтересовалась девушка.
Мужчина засмеялся.
– Почти. Памятники.
– Увлекательно, – одобрила Божена.
– Прибыльно, – подмигнул ей мужчина.
Девушка пожала плечами. Чужие деньги ее не интересовали. Повисла небольшая пауза. Мужчина изучающее рассматривал Божену.
– Я пойду, – прервала молчание девушка.
– Может, дадите номер телефона? – решился мужчина.
Она чуть помедлила.
– Извините, я не привыкла раздавать свой номер, – как можно вежливее ответила девушка.
– Понимаю, –
– Спасибо! – Божена слегка махнула ему рукой и отправилась дальше.
Шагая по брусчатке, девушка невольно размышляла о новом знакомом. Хотя его сложно было так назвать – она даже не знала его имени. Божена думала, что он ассоциируется у нее с озером, блестящая водная гладь которого притягивает взгляд, но никогда не знаешь, что скрывается в его глубине… Такая у нее была привычка – она всех людей, окружающих ее, сравнивала с явлениями погоды, природы или чем-нибудь еще. Сестра Ружена казалась ей огнем – то спокойным, теплым, ласковым, то диким и решительным. Рядом с Ружкой ей никогда не было страшно. Она знала, что сестра всегда защитит ее, поможет и поддержит. Порой под опекой Ружены девушка чувствовала себя маленькой девочкой. Сестра часто говорила, что Божена слишком мечтательная, доверчивая. Несмотря на сложности в жизни, она сохранила в сердце искренность и некоторую детскую наивность. Душа Божены стремилась к творчеству, побегу от реальности в мир иллюзий. С детства всем было привычно видеть ее с книгой в руках или с кисточкой над альбомом для рисования. Если бы Божену спросили, с кем она ассоциирует саму себя, девушка не раздумывая ответила бы – с бабочкой. Хрупкая, нежная, трогательная – она была так беззащитна перед окружающим миром, но не осознавала этого…
Божена дошла до светофора, и уже через несколько минут недавняя встреча затерлась в ее памяти. Если бы она только могла догадаться, насколько близко подобралась к ней опасность… Но откуда девушке было знать, что сероглазый мужчина под мрачной вывеской ритуальных услуг сыграет самую зловещую роль в ее жизни, что не единожды она сама отдаст печальную дань памяти, проклиная случайные встречи в этот хмурый ноябрь…
Глава 7
Я сидел на подоконнике. После отъезда мамы он стал моим любимым местом. Я часто проводил время, укутавшись тонким пледом и прижавшись носом к прохладному стеклу. Ружена сначала сгоняла меня, но затем оставила в покое. Она понимала, что я очень скучаю по маме. Глядя в окно, я вспоминал моменты, когда моя мама еще была рядом со мной. Я ждал ее, каждый вечер ждал. И от этого мне становилось немного легче.
Вот и сейчас я забрался на подоконник, затащил на него любимый синий плед с мелкими желтыми звездочками и считал падающие с неба пушистые снежинки. Считал… В свои четыре года я умел считать до десяти и ужасно этим гордился.
– Одна, две, три…, – я доходил до десяти и начинал сначала.
Ружена заглянула ко мне в комнату.
– Антошка, пойдешь чай пить?
– Нет, тетя, мне не хочется, – я не отводил взгляда от темнеющего неба и легких, светло-серых на его фоне снежинок.
Тетя едва слышно вздохнула и аккуратно прикрыла дверь. Стояла середина декабря. Мама уехала почти два месяца назад, и я очень верил, что у нее получится приехать на Новый год. Мама обещала мне. Но я так боялся, что у нее появятся неотложные дела, и Новый год, самый волшебный праздник, я проведу без мамы.
Я
– Ружена! – крикнул я так громко, что она испуганно выскочила ко мне в коридор из своей комнаты.
– Что случилось, Антошка? – обеспокоенно воскликнула она.
Я прижался к ее ногам.
– Ружена, а мама точно приедет? – чуть дыша спросил я.
Она улыбнулась. Мягкой, светлой улыбкой, присела передо мной.
– Конечно, приедет, – успокоила меня тетя. – Она уже купила билеты и ждет заветного дня, когда отправится в путь.
– Точно-точно? – я подозрительно прищурился, не обманывает ли меня Ружена?
Она засмеялась и обняла меня.
– Точно-точно, хороший мой! Лучше давай подумаем, какие салаты сделаем на Новый год?
– Салаты! – я зажмурился от удовольствия, будто только что отправил в рот ложку вкусного, сочного салата. Наверное, я представлял, как с удовольствием жую кубики свежего, хрустящего огурчика, кусочки упругой вареной колбасы, зеленые горошинки, и все это – приправленное ароматным, слегка кисловатым майонезом с лимонным соком.
– Мама любит оливье, – я задумался. – И винегрет. И греческий. И я тоже их люблю. А ты, Ружена, какие салаты любишь?
– Я люблю все! – мечтательно закатила глаза тетя.
– Как нам повезло, что в нашей семье все любят салаты! – серьезным тоном сказал я.
Ружена засмеялась.
– Более того, в нашей семье все просто любят хорошо покушать!
– Да, – важно согласился я. – Кстати, Ружена, от разговоров о салатах у меня в животе мешок пустой появился!
– А мы сейчас его наполним! – тетя подмигнула мне, взяла меня за руку, и мы направились на кухню – готовить что-нибудь вкусненькое, чтобы наши мешки в животах забились под завязку, как со смехом выразилась Ружена.
За три дня до Нового года я проснулся посреди ночи. Я чувствовал, как билось мое сердечко, понимал, что уже не сплю, но никак не мог открыть глаза. Словно плотная тряпка лежала на моем лице, только подрагивали ресницы. Мне казалось, что я еду в поезде – меня слегка покачивало и трясло. Сиплый вздох вырвался из моей груди.
– Ружена! – пытался крикнуть я, но онемевший язык не слушался. Я тихонько застонал.
– Антошка, – на лоб мне легла легкая, прохладная рука. – Антошенька, проснись!
С трудом я разомкнул тяжелые веки и увидел над собой образ, смутно белевший в темноте. Тонкие пальцы ее невесомо скользили по моему лицу.
– Мамочка, – позвал я. – Мамочка, это ты?
– Антошка, сыночек мой, – раздался ласковый мамин голос. – Проснись, солнышко мое!
Прямо на меня смотрели печальные мамины глаза.
– Мамочка, ты здесь, ты приехала! – прошептал я. Мои глаза закрывались, но я всеми силами старался не дать себе снова заснуть.
– Сыночек мой, – тихим шепотом повторяла мама. – Любимый мой мальчик…
– Мама, почему ты грустишь? – борясь со сном, спросил я.
Мама не ответила, только смотрела и смотрела на меня.
– Мамочка, ты больше не уедешь от меня?
Мама покачала головой.
– Я здесь, сыночек моя, я рядом, – едва слышно прошелестела она.
– Мамочка, как хорошо, что ты приехала! Мне так плохо, мама!
– Потерпи, тебе станет легче, – мамины пальцы чуть задевали мои волосы.
Я смотрел на почти прозрачную фигуру и не понимал, почему мама не включит свет, не принесет мне лекарство, как она делала всегда, когда я болел.