Птица пустыни
Шрифт:
Судя по всему, девушки сошли здесь с лошадей, и Джон был отослан Гуцманом и Фернандом. На песке виднелись глубокие отпечатки копыт, когда лошади остановились, следы грубой мужской обуви и следы ботинок поменьше.
– Клара! – сказал Волосяная Голова, указав на едва приметный след.
– Рэчел! – добавил Проткнутый Нос, тыча пальцем в песок, на котором отпечатался след обуви, немного больше, чем первый.
– В какую сторону они пошли? – спросил Мартиньи, забыв, что проводники не понимают его.
Но австралиец и его сын уже бежали по следам, которые
– Они там, они непременно должны быть там! – закричал Мартиньи. – Ну, Бриссо, – обратился он к торговцу, – мы с вами выдержали испытание огнем... Мы видели пожар посильнее этого в вашем магазине, к тому же теперь не надо опасаться взрыва порохового бочонка. Вперед! Клара находится не далее чем в ста шагах отсюда.
– В этом легко удостовериться, – сказал Ричард Денисон.
Он громко крикнул, и голос его несколько раз повторило эхо. Никто не отвечал. Судья снова позвал Клару; к его зову присоединились голоса его спутников. Но напрасно они прислушивались. В кустах слышался только треск огня.
– Боже! – с ужасом прошептал Бриссо. – Неужели эти злодеи исполнили свою угрозу?
– Они слышат нас, – сказал виконт, – но, принимая нас за врагов, не смеют отвечать. Пойдемте дальше!
Он решительно вошел в кусты, и принялся рассматривать следы. Денисон и Бриссо с австралийцами двинулись за ним.
Трава в кустах была примята кругообразно, как будто лошади тут стояли довольно долго. Без сомнения, девушки пытались здесь сопротивляться. Мартиньи молча указал на куст мимозы, за который зацепился кусок шелковой материи. Чуть дальше Денисон увидел на ветке ленту, принадлежавшую Рэчел, потом черное перо, украшавшее шляпу Клары.
В этом месте начинались густые заросли, почти не пропускавшие солнечных лучей, а земля была покрыта жестким и сухим мхом, на котором не оставались следы ног. Европейцы остановились, не зная, в какую сторону идти, между тем как австралиец с сыном осматривали землю, стараясь отыскать потерянный след.
– Девушек не могли убить, – сказал Мартиньи, – иначе зачем надо было заводить их так далеко? Мы бы уже отыскали их трупы... Нет, они живы, они близко отсюда, я в этом уверен.
– Позовем еще, – предложил Денисон.
Они громко закричали, и с радостью услышали, что им отвечают человеческие голоса, но эти голоса были так слабы, так отдалены, что их можно было принять за шорох в лесу при сильном ветре. Однако эти неясные звуки возвратили надежду Мартиньи и его товарищам.
– Это они! – воскликнул виконт. – Я же вам говорил, что они еще живы! Будем искать каждый со своей стороны, и тот, кто окажется счастливее, даст знать другим.
Все разбрелись по чаще, не очень, впрочем, удаляясь друг от друга. Однако напрасно бродили они среди кустов, не обращая внимания на колючки, раздиравшие руки и лицо, на дым, от которого перехватывало дыхание, на пламя, вдруг поднимавшееся от сухого мха. Наконец, приведенные в отчаяние, мужчины решились опять сойтись и еще раз громко позвать.
Им отвечали те же слабые голоса, напоминавшие стоны. Но –
Мужчины переглянулись в изумлении.
– Непонятно, – сказал Мартиньи, – будь я суеверен, то мог бы вообразить, что это души бедных убитых девушек требуют погребения или мщения их убийцам.
– А почему вы думаете, что это не так? – возразил Бриссо.
– Нет, нет! – запротестовал Ричард Денисон. – Они живы и находятся где-то близко... Но что там делают эти австралийцы? – прибавил он, обернувшись. – Кажется, они что-то нашли...
Волосяная Голова и его сын стояли около высокого дерева. У его подножия густо разросся папоротник, ствол увивали лианы.
Мартиньи, решив, что австралийцы напали на след девушек, поспешил к ним.
– Что такое? – спросил он, подойдя. – Что вы нашли?
Австралийцы стояли неподвижно. Их лица выражали озабоченность. Наконец Волосяная Голова, указав на соседние кусты, произнес:
– Коури!
Мартиньи и его товарищи не поняли этого ответа и искали глазами, что могло заинтересовать здесь их проводников.
В тени большого дерева, под ветвями кустов, росших в этом месте, виднелась великолепная беседка хламид, которую Клара и Рэчел не успели осмотреть накануне. Этому грациозному сооружению угрожал огонь. Пламя, охватившее сухой мох, подбиралось к палочкам и веточкам, из которых была сделана беседка, к украшениям, сваленным у входа в нее. Еще несколько минут – и беседка должна была превратиться в пепел.
Только одна птичка не захотела покинуть свой дворец. Она порхала вокруг беседки с жалобными криками, хотя ее атласные крылышки уже попортил огонь. Она то вылетала из беседки, то влетала туда, прогоняемая дымом.
Эта бедная птичка и привлекала внимание австралийцев. Но они, разумеется, и не думали восхищаться ее смелостью, а всего-навсего намеревались съесть и только ждали, когда хламида сгорит вместе со своим дворцом.
– Не зря говорят, что туземцы как дети, – вздохнул Мартиньи. – Посмотрите, чем они забавляются!
Он довольно грубо попытался отвлечь их от хламиды, но напрасно.
Наконец несчастная птица попыталась взлететь, опасаясь огня, и упала прямо в пламя. Отец и сын, с нетерпением ждавшие этой минуты, тотчас бросились к ней. Отцу удалось схватить ее – не потому, что сын счел долгом уступить ему эту лакомую добычу, – просто Волосяная Голова оказался проворнее. Менее чем через минуту хламида еще трепещущая, была съедена.
Сын, впрочем, не очень сожалел о лакомстве, доставшемся его отцу. Он начал рассматривать сокровища хламид и выбирал камни, зернышки и раковины, складывая все это в кожаный мешочек, висевший у него на шее, и повторяя:
– Клара! Рэчел!
Мартиньи был взбешен.
– Глупцы! – закричал он. – Неужели вы будете терять время на такие пустяки?
Отказавшись от надежды переубедить австралийцев, он присоединился к Бриссо и Денисону, которые продолжали звать девушек. На этот раз ему показалось, что стоны доносились из дерева.