Птица-Радость. Рассказы о голубиной охоте.
Шрифт:
В следующее воскресенье Николай Ильич отнёс Синехвостую на рынок. В понедельник она появилась на своём старом кругу.
Николай Ильич не стал ждать очередного разговора с женой и подарил голубку племяннику, живущему в селе, километрах в пятнадцати от города.
Синехвостой не было неделю.
Вдруг она с неба упала на крышу.
Бухгалтер снова засадил её в потайное место — прятал от жены.
Слухи о замечательных качествах голубей обычно, как по радио, облетают любителей птиц. К Николаю Ильичу пришёл пенсионер Карабанов: покупать Синехвостую.
Вернувшись
«Ничего, — думал Карабанов. — Привыкнешь. И не таких удерживали».
Через месяц Карабанов развязал голубку и тихо выпустил её на крышу.
Она не села на крышу, даже не сделала круга в воздухе — умчалась к старому дому.
Раздосадованный Карабанов не пошёл к Николаю Ильичу выкупать Синехвостую.
Узнав об этом случае, дядя Саша ухмыльнулся и направился к бухгалтеру. Вернувшись с Синехвостой, слесарь вырвал из её крыльев часть больших маховых перьев. Теперь голубке нужен был месяц, чтобы обрасти и подняться в воздух. Очень редкие голуби уходили в свои старые дома после «обрыва».
Через двадцать один день, только-только окрепли у неё «зорьки» — молодые перья, ещё наполненные кровью, — Синехвостая трудно поднялась в воздух и, перелетая с крыши на крышу, устремилась к дому.
— Ты из меня дурочку не строй! — вспылила Ниловна, снова увидев в голубятне Синехвостую.
Николай Ильич стал было объяснять жене, что он продавал голубку, как и других птиц, а не прятал её у соседских мальчишек и что вырученные деньги до копейки сдавал жене. Но это только подлило масла в огонь.
— Так вон как ты считаешь! — вскипела Ниловна. — Мне что же, деньги твои нужны?! Без них нам средств не хватает? Да ты что это городишь, Николай Ильич?
Старик махнул рукой и пошёл на голубинку.
Он отказал доброму десятку местных покупателей, сейчас же обступивших его на базаре, и продал Синехвостую только шофёру из соседней области.
* * *
Прошло несколько месяцев; Синехвостая не появлялась в нашем городе, и о ней стали забывать.
О ней забыли все, но не забыл её старый бухгалтер — человек, для которого каждый хороший голубь был маленьким праздником в жизни.
Однажды холодным весенним вечером ко мне позвонили. Вошёл Женька Болотов — голубятник из соседнего заводского посёлка. Под мышкой у него был небольшой голубиный садок.
— Не поменяем птиц? — спросил он и стал вынимать из садка голубей.
Почему он менял голубей, Женька не объяснил.
Мне не нужны были птицы; во всех гнёздах у меня жили пары. Поблагодарив Женьку, я собрался угостить его чаем, когда вдруг он вытащил из садка ещё одну птицу.
Голубка — и по фигуре и по очертаниям клюва я сразу признал в ней голубку — производила странное впечатление. Лёгкий и сильный корпус, круглая голова с шишковатым клювом выдавали её родство с почтарями. Но оперение у неё было никудышное: мутно-белое какое-то, с синими рябинами, тоже мутными, оттого что безжалостно долго таскали её
«Неужели Синехвостая?» — соображал я, тщательно осматривая голубку.
Да, это была она, маленькая рябая птица, гордость и любовь старого бухгалтера с тракторного завода.
— Ты знаешь, кого собираешься менять? — спросил я Женьку.
— Знаю, — ухмыльнулся он. — Это бухгалтерова птица.
Я отдал Женьке голубку шоколадного цвета и переложил Синехвостую в свой садок.
Уже прощаясь с Женькой, спросил:
— Как она к тебе попала?
— Видно, издалека домой летела, — ответил Женька. — Немного не дошла: темно стало. На мою крышу села. Я её уже ночью сеткой накрыл.
— Что же ты не оставил её себе? — полюбопытствовал я, всё ещё не веря, что в руках у меня та самая Синехвостая, о которой с уважением и завистью говорили все голубятники города.
— Уйдёт! — ухмыляясь, сказал парень. — Мне не удержать. Старики держали, и у тех ушла. И у тебя уйдёт.
Я купил Синехвостой мраморноо почтаря, красивого и, как потом оказалось, глупого голубя.
Мне хотелось получить от Синехвостой двух голубят — на большее я не надеялся. Потом я выпущу птицу из гнезда, и она уйдёт к бухгалтеру, как уходила уже не раз из чужих домов.
Впрочем... Впрочем, может быть, ей понравится у меня и — кто знает? — может, она останется жить на балконе. Тогда все голубятники, сколько их есть в городе, будут приходить ко мне, восхищённо качать головами, вздыхать и удивляться.
Всё шло как нельзя лучше. Синехвостая положила яйцо, и в начале лета у неё в гнезде появился голый слепой птенец.
Через два дня после рождения малыша я, впервые за месяц, дал голубке свободу. Она прошла два медленных круга над домом, будто раздумывала, потом отвернула и скрылась из глаз.
Под балконом уже толпились мальчишки, решившие посмотреть на обгон Синехвостой. Женька Болотов что-то весело объяснял своим товарищам, и я очень ясно себе представлял, что мог говорить сейчас этот парень.
Через полчаса, приглаив с собой дядю Сашу, я пришёл к старому бухгалтеру.
Синехвостая сидела на коньке его голубятни и спокойно обирала пёрышки.
— Отдай мне её на время, — сказал я бухгалтеру. — Подрастёт птенец — верну.
— Не проси ты её, пожалуйста, — взмолился Николай Ильич. — Не проси! Пока её не было — извёлся весь. Вернётся к тебе — тогда другое дело. А так не проси. Не дам!
Мраморный почтарь, оставшись один, исправно кормил птенца несколько дней. Потом стал скучать. Он всё чаще слетал с гнезда и подолгу, съёжившись, сидел на крыше.
Я решил немного развлечь его и как-то утром отнёс в парк и там выбросил в воздух.
Мраморный не нашёл дороги домой, весь день носился по городу и вечером оказался в голубятне одного совсем маленького мальчишки.
В тот же вечер ко мне на балкон опустилась Синехвостая.
Она, торопясь, слетела в гнездо и бросилась к малышу, махавшему крыльями и пищавшему во всё горло от голода.