Птица счастья

Орвиг Сара

— Где у тебя пластинки? — спросила она.

— Посмотри в шкафу, — ответил Джерет, опустился на одеяло и потянул ее к себе. Кортни присела, поджав колени, и заглянула в потемневшие глаза.

— Мне нравится покой, тишина, вот как сейчас, Малыш, — сказал Джерет. — Нравится треск огня в камине, когда снаружи падает снег, — он вытянул ноги, осторожно устраивая раненую. Правую руку положил на ее колено, провел пальцами по внутренней поверхности бедра. Не отрываясь, Кортни смотрела в окно, где мириады кружащихся снежинок падали на землю в замысловатом танце. Даже сквозь плотную джинсовую ткань она чувствовала нежность прикосновений, вызывающих в ней почти электрические

разряды.

— За старушку Зиму, — произнес Джерет, протянув ей стакан.

— И за «старину» Кэлхоуна, — в тон ему ответила Кортни.

Рассмеявшись, они чокнулись. Кортни медленно поднесла стакан к губам и отпила вино под пристальным взглядом голубых глаз. Ей было жарко не от огня — открытая шея, видневшаяся в вырезе рубашки, темные волосы на груди, мягкие и притягательные, широкие плечи — завораживали ее, хотелось трогать твердые мускулы, скрывавшиеся под гладкой загорелой кожей. Маленькими глотками Кортни пила вино. О чем думал Джерет, отрешенно глядя на огонь? Как узнать его мысли?

Взгляд его вновь обратился к Кортни — и каждый нерв ожил в ее теле, каждый волосок затрепетал в золотистом потоке, падающем на плечи. В восхищении Джерет любовался и простотой ее одежды, и отсутствием всякой косметики, и босыми ногами. Дыхание Кортни стало частым и неровным. Она вновь поднесла вино к губам, но Джерет забрал стакан у нее из рук и поставил на полку рядом со своим. Кровь застучала у Кортни в висках.

Джерет протянул руки, и через секунду Кортни почти растворилась в его объятиях. Это было так хорошо и естественно, как падающие за окном на землю снежинки. С восторгом Кортни вернула поцелуй, словно одаряя Джерета возникшим между ними волшебством. Она лежала в его объятиях, касаясь его обнаженного бедра, плечом — его плеча, их ноги переплелись. Ни о чем не думая, Кортни смотрела на падающий снег, наслаждаясь теплом его сильного тела, наблюдая, как снежинки оседают на оконной раме.

— Прощайте, перец и вино, — тихо пробормотал Джерет.

Прошла целая вечность, прежде чем смысл его слов дошел до Кортни.

Она заморгала, повторяя про себя скрытое в них обещание, затем повернулась к Джерету лицом, приподнявшись на локте:

— Нет!

— О черт, приехали! — подбородок Джерета упрямо дернулся. Он яростно накручивал себе на руку прядь длинных светлых волос. — Мы, конечно, очень разные. Но то, что произошло, — намного важнее. — Голос его звучал так серьезно, что у Кортни дрогнуло сердце.

— Джерет, мне сложно это объяснить... Сейчас у нас с тобой есть ночь, больше я не могу думать ни о чем. Ведь существуют еще Райан и Гай, и к ним это тоже имеет отношение. У нас с тобой — только ночь.

— У нас с тобой больше, чем ночь, Кортни, — командным тоном мрачно заявил Джерет, и Кортни тихо рассмеялась.

— Ты сразу превращаешься в репейник! Как многого я о тебе еще не знаю.

— Спрашивай.

— Я не знаю, где ты родился...

— В Нешвилле, Теннесси, округ Дэвидсон, — Джерет принялся рисовать пальцем кружки у нее на плече. Нежность этих прикосновений отвлекла ее внимание. — Да, еще ты знаешь, что лежит в моем холодильнике, — продолжил он, — что я ношу, мой сахарный характер. Мои черные плавки и мои шрамы — один на плече, а другой...

— Прекрати! — Кортни смотрела на огонь, на тлеющие в камине угли. Упало полено, рассыпав в разные стороны пляшущие искры.

— Я чувствую, Малыш, что пиву приходит конец. С сигарами я простился уже давно. Когда женщина входит в твою жизнь — ты не можешь больше управлять ситуацией. Но я признаю, хотя и очень неохотно, что взамен получу нечто большее.

—

Я не хочу и не собираюсь никоим образом контролировать твою жизнь, Джерет. — В первый раз это имя легко слетело с ее губ.

— Ладно, говори-говори. А что же тогда делать с этим? — Он притянул ее к себе и поцеловал. Долгий поцелуй опалил Кортни жаром большим, чем это могли сделать горящие в камине дрова. — Так что же нам делать? — повторил, оторвавшись от ее губ, Джерет. — Я ведь намерен держать тебя рядом, владеть тобой. Ты стала частью моей жизни. Ты и Райан. — Из хриплого голос его стал низким и глубоким, проникал прямо в душу. — Мы созданы друг для друга, Малыш, мы так дополняем друг друга. И как родители для наших детей, и как любовники.

Слова Джерета взволновали Кортни, в ней родилось сладкое желание без колебаний и сомнений принять решение...

Родители... любовники... Просто рай...

— Давай на время отложим приговор, — сказал Джерет, — послушаем огонь и снег.

Успокоенная передышкой, Кортни кивнула и уютно устроилась рядом.

— Мы не можем слышать, как падает снег.

— А мы попытаемся.

Кортни тихонько рассмеялась:

— Я не буду шевелиться.

— Хорошо, Малыш.

Мысли Кортни бродили вокруг неожиданного предложения Джерета. Его желание резко изменить и свою, и ее жизнь взволновали ее. Да, Джерет был удивительный, чувственный любовник. Он стал ее другом, заботливо относился к Райану. Но эта ночь, так отличавшаяся от всех остальных ночей в ее жизни, — чудесный снегопад, они одни, и Джерет — рядом!

Кортни оглядела комнату: кучи ненужного хлама, инструменты, разбросанные по углам, рыболовные снасти... Ах, потом... Она открыла глаза и, стараясь ни о чем не загадывать, свернулась калачиком рядом с Джеретом. Он повернулся к ней лицом и обнял, прижав к себе. Ноги их сплелись.

— Ты как? — прошептал он.

Кортни помолчала, потом искренне ответила:

— Чудесно.

Как прекрасно находиться в сильных руках, прижиматься к его стройному телу! Она гладила Джерета по плечу, затем рука скользнула вниз по широкой мускулистой спине, снова вверх — и пальцы запутались в мягких вьющихся волосах. Кортни закрыла глаза и вздохнула. Часы слились в одну чувственную ночь любви у тлеющего в камине огня, в волшебную ночь, в которой не было ничего реального, кроме ласк Джерета, его поцелуев, его жаждущего тела...

Яркое солнце разбудило Кортни, снег за окном ослепительно сверкал. Она приняла ванну, причесалась и, натянув свитер и джинсы, вышла на кухню. Джерет стоял у плиты и поджаривал два бифштекса. На столе уже дымился кофейник. Взгляд Кортни пробежал по его фигуре — синий свитер, плотно сидящие на бедрах джинсы подчеркивали стройность и силу рельефных мышц. Воспоминания о бронзовой гладкой коже под ее рукой нахлынули с такой силой, что Кортни встряхнула головой, чтобы сбросить оцепенение.

— Давай я пожарю мясо, — предложила она, но голос сорвался.

— Почему ты шепчешь? Тебе не нравится мясо? В чем дело?

— Да нет, это ты взволновал меня.

Мгновенно родившаяся нежность изменила лицо Джерета. Положив нож и вытерев полотенцем руки, он подошел к ней вплотную и бережно взял в руки ее лицо, слегка поглаживая пальцами.

— Как замечательно ты сказала!

— Нетрудно произнести слова, которые переполняют тебя. Наверное, это ты так изменил меня.

— Нет. Ты — все та же женщина, которая перепрыгнула забор, чтобы спасти сокола. Добавилось немножко раскованности, только и всего. — Его губы были очень близкими и куда более соблазнительными, чем завтрак.