Шрифт:
Глава 1
Кирилл пришел в себя и застонал от резкой боли во всём теле. Ему казалось будто тысячи раскаленных гвоздей ежесекундно вонзаются в плоть причиняя невыносимые физические страдания. Вместо воздуха в легкие вливался раскаленный дым и копоть обжигала, падая черными хлопьями на лицо. Он закашлял, боль вонзилась под рёбра. В голове шумело, мысли путались. Кирилл пытался, но не мог пошевелиться, чувствуя на себе непомерное давление чего-то тяжелого. Темнота прерывалась вспышками оранжевых ламп тревоги. Ревела пожарная сирена. «Здесь!» – услышал он отдаленный голос потом топот бегущих ног, кашель и ругань…
Снова очнулся Кирилл уже в больничной палате. Он обвел взглядом белые стены и потолок. От солнечного света резало глаза, он попытался приподняться, но тупая сильная боль уложила его обратно к нему подошла медсестра.
– Кирилл Иванович, вы в больнице, – девушка чуть склонилась над ним, – Всё хорошо, не волнуйтесь.
– Пить.
Она поднесла к его губам стакан с водой. Утолив жажду Кирилл закрыл глаза. В его памяти полыхал пожар на судне, мелькали бледные лица сослуживцев, ревела сирена… Он вздрогнул, вспомнив как пламя опалило его слева, потом грянул взрыв, и темнота поглотила его сознание.
– Погибшие? – Кирилл с тревогой смотрел на девушку в белом халате.
– Погибших нет, слава Богу, – улыбнулась она и заботливо поправила подушку под головой пациента.
Кирилл облегченно вздохнул.
– Сколько я здесь?
– Третьи сутки.
– Дайте позвонить, – попросил он.
– Вам ещё рано звонить, – улыбнулась медсестра и вышла.
Кирилл лежал, глядя в потолок в голове крутились воспоминания о ЧП, мысли о возможных причинах, рапортах и взысканиях. «Но слава Богу все живы!» – думал он.
– Терехов!
Кирилл с трудом повернул голову и улыбнулся. В палату вошел коренастый совершенно рыжий мужчина в форме ВМФ с белым халатом на плечах.
– Валера, – обрадованно сказал Кирилл, – Здорово!
Посетитель поставил на тумбочку возле больного большой пакет.
– Гостинцы от спасённых, – пояснил он и сел на край жесткой койки рядом с Кириллом, – Ты друг дорогой в рубашке родился, – констатировал он.
– Наверное, – улыбнулся Кирилл, – Как ребята?
– Все живы здоровы, ожоги, переломы, вывихи, осколками кое кого посекло. Короче сплошные симулянты. Вылечим, заштопаем.
Кирилл засмеялся, он давно привык к специфическому врачебному юмору своего друга Валера нёс службу судового врача.
– Дай телефон, – попросил Кирилл, – жене позвоню.
– Рано тебе ещё трындеть по телефону, – строго сказал Валера, – Только в сознание пришел. Сегодня полежи пока. Сил наберись.
– Гад ты Романов, – вздохнул Кирилл и поморщился от тупой боли в грудной клетке.
– Болит? – Валера откинул одеяло и осмотрел товарища, – не делай глубокие вдохи пока. У тебя переломы ребер.
– Что ещё?
– Всё остальное цело, не переживай. Вот только физиономию твою малость рихтануло. Но это дело поправимое.
– Валерий Сергеевич! Вы к нам с проверкой?
В палату вошла Вера Михайловна Брянцева врач хирург зав. отделением. Первое что замечал человек при знакомстве с нею это были её глаза бесподобно зеленые, сверкающие как драгоценные камни.
– Да вот! – Валера встал, – Должен же кто – то контролировать процесс лечения ценного кадра.
Вера
– Как ты себя чувствуешь Кирилл?
– Всё болит, – ответил он.
– Это хорошо, – засмеялся Валера, – Значит живой пока!
Погода поменялась небо заволокло тучами и по стеклам молотил дождь вперемешку со снегом. Сгущались серые северные сумерки. Кирилл уже вполне пришел в себя и ему очень хотелось позвонить жене. «Как она там, – думал он, глядя в окно больничной палаты, – Извелась, наверное. А ведь волноваться ей нельзя пятый месяц беременности».
Он закрыл глаза вспоминая Лизу в домашнем халатике и мягкой кофточке под которой угадывался округлый животик бедующей матери. Малыш начинал толкаться, когда Кирилл прикладывал ладонь к животу жены. Лизу это раздражало, но любящий муж списывал всё усиливавшуюся вспыльчивость супруги на её состояние и старался не обращать внимания на капризы. «Сейчас бы оказаться дома», – Кирилл улыбнулся чувствуя, как внутри разливается тепло от одного только воспоминания о жене. Всё было хорошо, всё обошлось, но что – то необъяснимо тревожное шевелилось в душе. В памяти снова и снова всплывали картины пожара. Огонь как джин, выпущенный из бутылки пожирал всё вокруг с бешенной скоростью. Потом прогремел взрыв. Кирилл вздрогнул словно опять ощутил на себе объятия рыжего пламени и острую боль от осколков, вонзающихся в живую плоть. Он открыл глаза. За окном совсем стемнело. В открытую дверь палаты лился желтый свет из коридора. Он осторожно сел, стараясь не делать резких движений. В палату заглянула медсестра.
– Включить вам свет? – спросила она.
– Да, пожалуйста, – отозвался Кирилл.
Он прислонился к спинке кровати и закрыл глаза.
– О! Уже сидит!
В палату вошел Валера.
– Дай телефон, – первое что произнес Кирилл, увидев друга.
– Не дам, – коротко ответил Романов.
Кирилл удивленно смотрел на посетителя ощущая неприятное чувство легкой тревоги.
– То есть?
– То и есть! Не положено. У тебя постельный режим, – Валера улыбнулся, но фальшивым веселием только усилил тревогу товарища.
– Романов, дай телефон по-хорошему.
– Давай завтра уже. Ну кому ты звонить собрался? Ночь на дворе…
– Валер, что – то с Лизой? – Кирилл испытывающе смотрел на друга.
– Да нормально всё с твоей Лизой. Просто она уехала, – нехотя ответил тот.
– Уехала? – Кирилл в недоумении свёл брови, – Куда уехала?
– К матери…
– Что за бред? Валера, что ты городишь? На пятом месяце в самолет…
Романов отвернулся и подошел к окну. Он облокотился о подоконник и низко опустив голову тяжело вздохнул как будто собираясь с мыслями. Кирилл не сводил с друга напряженного взгляда.
– Лиза сделала аборт два дня назад в областной больнице, – наконец произнес он на одном дыхании.
Кирилл почувствовал, как похолодев отлила от конечностей кровь и могильный холод объял всё тело.
– Это что шутка? – голос его прозвучал неестественно глухо, – Восемнадцатая неделя. Какой аборт? Малыш уже шевелился…
– Кирилл, – Романов отошел от окна, – В это трудно поверить, но это так. Лиза поехала в больницу, как только узнала о том, что на судне было ЧП. Она сделал аборт и сегодня днём улетела к матери.