Птичка над моим окошком
Шрифт:
«Дядя» же с Прыщом изобразили ужин – тушенку с макаронами – и накрыли импровизированный стол перед домом.
Получив свою пайку, Ава испытала острый приступ голода и набросилась на еду.
– Во хомячит, – осклабился Прыщ, – худая, а обжорливая. Что-то, дядя, мы недоглядели в ней.
– Могу покинуть этот гостеприимный дом, – огрызнулась Августа.
– Вперед ногами.
Юмор у Прыща был тяжеловат для нервов Августы, она не удержалась:
– Только после тебя.
– Цыц! – рявкнул на «племянников»
Он нервничал и нетерпеливо посматривал на мобильную трубку.
Наверное, от нетерпеливого взгляда трубка ожила, заиграла популярный мотивчик, и «дядя» вымелся из домика, прихватив с собой подельников.
Пока троица отсутствовала, Августа обследовала содержимое стола-тумбы.
В ее арсенале оказался пластмассовый потрескавшийся дуршлаг, алюминиевый половник и кружка – тоже алюминиевая. Не густо.
Чтобы закрепить право на кружку, ее следовало почистить, и Августа направилась к песочной кучке на углу дома и тотчас различила звук подъехавшей машины и мужские голоса. Голоса приближались.
– Держи краба, – произнес голос, показавшийся пленнице смутно знакомым. Далее все потонуло в грохоте железнодорожного состава, и в голове Августы сам собой сложился план…
Шустрый лейтенантишка через полчаса принес в клюве исчерпывающие сведения: «жигули» девятой модели с известными номерами выехали из города в восточном направлении, отметились у деревень Набоково и Песчаной. След «девятки» терялся за старым железнодорожным переездом.
– Железнодорожники сократили плечо, вот этот треугольник, – лейтенантик показал на карте зеленую зону, – считается заброшенным. Постов здесь отродясь не выставляли, но в связи с происшествием там курсирует наша патрульная машина.
Все это время Шутихин увлеченно прикладывался к дармовой «Белой лошади» и, казалось, мало интересовался происходящим.
– Значит, если что, – подал голос Матвей, – они сообщат?
– Конечно, – бодро подтвердил Мухин.
Равнодушие Шутихина оказалось видимостью. После очередного тоста у Витасика внезапно прорезался профессиональный интерес.
– Дашь интервью о беглецах? – обратился он к полковнику.
– Только если прикажут. Я мелкая сошка, ты с начальством договаривайся.
– А не могли бы вы отметить у меня на карте этот район? – снова вмешался Мотя. Раскрыв атлас дорог родного города и пригородов, Матвей подсунул его лейтенанту, тот отметил крестиками участок и вернул. Дело было сделано. – Спасибо, нам пора. – Матвей несколько раз пнул под столом Витасика, прежде чем сумел вытащить его из-за стола.
– Вы туда сами не суйтесь – заблудитесь, – предупредил полковник, – я сейчас дам задание, вас проводят.
– Куда теперь? – пьяно поинтересовался Шутихин, когда друзья оказались на улице.
– Домой на всякий заскочим, – пробормотал под нос Мотя, – вдруг она вернулась?
– А
– Я не знаю номера, – буркнул Мотя.
– Как? Мы ищем девушку, поставили на уши управление ГИБДД, спецназ, ОМОН, воздушный десант и ГРУ, а ты даже номера ее не знаешь? – съехидничал Шутихин.
Сжав челюсти, Матвей промолчал. В конце концов, от Шутихина в этой ситуации больше пользы, чем вреда, сказал он себе и повернул ключ зажигания.
По закону подлости именно сейчас, когда Матвей не имел ничего против «Жили у бабуси», «А кто у нас умный» или «Птички», именно сейчас в квартире с номером 21 стояла гробовая тишина.
Тишина эта была такой безнадежной, что заставила Матвея собраться с мыслями.
– Интересно, а где носит ее брата – Даниила?
– Точно, – вспомнил Витасик. К этому моменту он слегка протрезвел. – У твоей пассии имеется братец – кусок вреда. Такие бесследно не исчезают. Давай спросим у кого-нибудь во дворе, куда он мог подеваться.
Они так и сделали.
Разглядев старожилов скамейки – толстую Бабу-ягу и ее наперсницу, Мотя ринулся к ним, как к родным:
– Здравствуйте! А вы не видели, случайно, брата нашей докторши, Даниила?
Старухи с немым удивлением уставились на соседа.
– Случайно знаю: он в лагерь уехал вчера, – сообщила наперсница Бабы-яги. – Августа Михална с Сергеем его утром проводили, я с балкона видела, как Сергей грузил в фургон сумку. Потом все втроем забрались в кабину и отбыли.
– Сергей? – Острый приступ ревности перекрыл доступ кислорода в мозг, Мотя почувствовал головокружение.
– Ну да. Это ее друг. Или жених.
– Или бойфренд, – блеснула лексическим запасом Баба-яга.
– Спасибо. – Витасик оживился и потащил Матвея к «шевроле». – Ну что? Может, свернем разыскные мероприятия? Может, пусть ее этот бойфренд Сергей и ищет?
– Не умничай. Откуда ему знать, что Августу похитили? – окоротил друга Мотя.
Ночь превратилась в кошмар: тесное соседство Прыща, кашель Алексея и проносящиеся поезда исключали малейшую возможность сна.
«Ангел мой, хранитель мой…» – шептала Ава. Никогда еще она так не верила в своего небесного покровителя.
Главное, чтобы повезло с поездом: под стук колес она выдернет гвозди из задней стенки уборной, пролезет в образовавшуюся щель и дунет во все лопатки от этого чертового места.
К утру положение стало казаться безнадежным, решимость скукожилась, как шагреневая кожа.
Все было плохо.
Подсмотреть, кто навестил больного, не удалось – едва она подошла к углу домика, как черт из табакерки выскочил Прыщ и отконвоировал ее на чердак. Вспомнить, кому принадлежит голос, Августа так и не смогла – слишком короткую фразу слышала.