Птицы на проводе
Шрифт:
Оля встревожено смотрела на меня:
– Артём, ты нужен мне.
Она протянула руку и замерла в ожидании. Понимая, что ей нужна моя энергия, я поднялся с пола и решительно произнес:
– Извини.
Выходя из кухни, я спиной чувствовал, как она все также сидит, вытянув руку… но не мог дать ей свою.
7
Когда я была маленькой, я любила часами сидеть во дворе нашего дома и наблюдать за птицами. Их щебет казался мне сладкой песней, воркующие голуби зачаровывали меня словно сирены. Жадными глазами смотрела, как они взлетают в небо и растворяются за горизонтом.
Друзей у меня не было. Придумывать игры приходилось самой, зачастую только в своём воображении. А оно, благодаря книгам, было богатым на фантастические сюжеты.
Я росла и не понимала, почему дети сторонятся меня. Лишь став подростком, поняла, что я другая.
Окружающих пугала моя чувствительность, а я пугалась сама себя. Мои руки, словно проводники, передавали мне информацию об окружающем мире. Мои глаза видели прошлое людей, их боль, счастье, ошибки, страхи, все, что когда-то видели они… Позже я научилась защищать себя от чужой информации, используя линзы. С руками было сложнее. Перчатки лишь на время блокировали контакт.
С Артёмом мы познакомились на море. Мне было восемнадцать лет, я отдыхала от городской суеты, кормила чаек хлебными крошками, и не заметила, как оступилась на камнях, кубарем слетела с небольшого утёса. Артём прогуливался неподалёку со своей компанией. Бросился мне на помощь, поднял, словно пушинку с песка. Осматривая мою порезанную камнем ногу, не переставал приговаривать:
– Летела как птичка, чем ты только думала?
А я и не знала расплакаться мне от боли или от счастья. Такой заботы я не ощущала давно, наверное, с тех самых пор как не стало моих родителей. От его рук исходило столько тепла и света, что мне не хотелось их больше отпускать.
Этим же летом я переехала к Артему в Подмосковье, осенью сыграли свадьбу. Его родители не могли нарадоваться, глядя на нас. Друзья называли нас «неразлучники», мы всегда и везде были вместе. Счастье поселилось в нашем доме и озаряло светом всех, кто в него заходил.
Именно Артём, подарил мне радость жизни, научил принимать себя такой, какая я есть.
Таких как он, сканеры называют «батарейки». Если нет возможности восстановить баланс за счёт природы, сканеры берут энергию у батареек. Не всегда осознанно, зачастую интуитивно.
Я не была исключением. Энергия Артёма нужна была мне как воздух. И он делился ей, не жалея. Потому что любил.
Но два года назад все изменилось. После той самой встречи сканеров в Москве, когда я узнала о последствиях такого «общения».
Сейчас, глядя, как Артем уходил в комнату, я никак не могла подняться с пола. Я больше не имела никакого права останавливать его и просить о помощи.
8
Март сменил февраль столь же стремительно, как Мила вошла в мою жизнь. Практически ежедневно мы пересекались в электричках, на улице, созванивались по телефону.
Я не мог представить и дня без её лучистого смеха.
Оказалось, она работает рядом с моим офисом. В перерывах мы встречались и обедали в кафе неподалеку. Она рассказывала какие-то забавные истории из путешествий, сопровождая их шутками и своим звонким смехом, а я слушал и привязывался к ней как мальчишка.
Мила
С Олей отношения заходили в тупик. Она замыкалась с каждым днём все больше: уклонялась от разговоров, совместных ужинов, походов к друзьям. Вечерами мы здоровались в коридоре и расходились: она в комнату, а я ночевал на кухне, на стареньком диване. Она решила в апреле подать на развод и съехать из квартиры. Мила помогала мне пережить эти дни, скрашивала мои печальные мысли, зачитывала статьи из журналов и книг по психологии, старалась поддержать советом.
Ещё два года назад я и представить не мог свою жизнь без Оли.
Тогда, после ежегодной встречи со сканерами, она вернулась домой другим человеком. Казалось, мир рухнул. Оля сообщила, что моя энергия убивает в ней женскую сущность, блокирует способность к рождению детей. Запретила касаться её рук, при любых обстоятельствах, как бы она не умоляла меня об этом.
Она узнала от старейшего из общества, что сканеры не должны жить с такими как я. Её заявление долго жгло сердце, рана не могла затянуться. Я же хотел жить как раньше, готов был усыновить ребёнка, но Оля была непреклонна. Она решила, что губит меня и отдалилась. Решила, что без неё, я стану счастливее. Оля постоянно была в поиске – считала своим долгом найти благородную подругу для меня. Я думал, она сошла с ума. Она отталкивала меня от себя, прогоняла прочь. Иногда забывалась, и вновь котенком льнула ко мне. В такие минуты я думал – она возвращается, и мы снова будем жить счастливо. Минуты проходили, но Оля оставалась верна своему решению. Она хотела уйти. Попытки доказать ей, что она не права, и я люблю её, как и прежде, заканчивались слезами, а её решение становилось твёрже.
…Мила говорит, что все что ни делается – к лучшему.
Отпусти, если любишь… и я отпустил…
9
– Все, увольняюсь, – сообщила Мила, как только мы сели за столик в кафе.
Я смотрел на её покрасневшие глаза, слегка припухшие веки, приоткрытый от обиды рот.
– Не могу больше, Тём, начальница требует каждый раз все больше и больше, я что – лошадь что ли? Делаю что могу, прихожу раньше всех, задерживаюсь… Нет, не могу так.
Мила стала похожа на очаровательную куколку, раздосадованное личико добавляло её внешности милоты и детской наивности. Она смотрела в стоящий перед ней тыквенный суп, то вынимая, то погружая в него ложку, так и не решаясь начать есть.
– А хочешь, ко мне перейти? – спросил я, сам не ожидая этого. – Мне как раз помощница нужна, начнешь с работы секретарши на ресепшене, потом, как разберешься с делами, переведу в помощники руководителя. Как тебе идея?
Мила посмотрела на меня, широко раскрыв свои и без того огромные глаза:
– Ты сейчас серьёзно? Я…я…согласна!
Мила рассмеялась, лицо ее расслабилось, и она вновь стала похожа на прежнюю Милу.
– Так что ж теперь ты будешь моим начальником? – Мила находила эту идею забавной. Она наконец–то наполнила ложку тыквенным супом и с аппетитом съела.
– Не люблю такой официальности. Давай называть друг друга партнёрами? Мы же друзья? – я протянул ей руку в честь скрепления будущих партнерских отношений. Она ловко пожала ее своей, задержав чуть дольше, чем это предполагалось.