Птицы
Шрифт:
— Ну что, — спросил мистер Риввин. — Она ушла?
Глава 14. Дом затаившегося кошмара. Продолжение
Мистер Риввин был великолепен. В своем простодушии. Он, видимо, считал, что ветка дерева вполне достойное джентльмена место, поскольку совсем не торопился с нее слезать.
— Что вы там делаете? — спросил Финч.
— Прячусь, разумеется.
— А что, взрослые тоже прячутся?
— А чем взрослые хуже детей? — удивился мистер Риввин.
— И от кого же прячутся взрослые? — спросила Арабелла.
—
— Старых дев? — поморщился Финч.
— Мистер Риввин, — велела Арабелла, — слезайте! Здесь никого нет. Она ушла.
Тон девочки был непреклонен, и молодой человек (а не-птица был в своем человеческом обличье) нехотя спустился. Проделал он это одним ловким движением — на зависть Финчу.
Арабелла с тревогой глядела на дерево: как то отреагирует, не поспешит ли осыпаться. Но дерево проигнорировало как вселение незваного постояльца, так и его выселение.
— Она точно ушла? — озираясь кругом, спросил мистер Риввин.
— Да, отправилась вас искать.
— Хорошо-хорошо, — пробормотал молодой человек и ловко подхватил пирожное с блюдца проходившего мимо слуги.
Мистер Риввин выглядел довольно изысканно — так и не скажешь, что всего мгновение назад он прикидывался белкой. На нем был новенький черный костюм: штаны, жилет и сюртук сидели идеально. В правой руке не-птица держал цилиндр и черную маску с полукруглыми, будто прищуренными, прорезями для глаз. Единственное, что было в нем неизменным, это красный клетчатый шарфик: «хрупкое здоровье», видимо, так и осталось хрупким.
— А почему она старая? — спросил Финч.
— Что? — удивился мистер Риввин, пытаясь прожевать пирожное, которое очень напрасно засунул в рот целиком. — Кто старая и почему?
— Ну, старая дева же, — уточнил Финч. — Вы ведь говорили о той женщине в зеленом платье? Она не такая уж и старая. Ей лет тридцать, кажется, может, даже меньше. Вот я и не понимаю, почему «старая».
— Ах, ты об этом! — рассмеялся мистер Риввин и, не утруждая себя никакими объяснениями, двинулся по коридору в поисках слуги с винным подносом.
Глядя ему в спину, Арабелла раздраженно фыркнула и сама объяснила — иногда Финч являл собой просто невообразимый пример избирательного невежества:
— Старая дева не должна быть обязательно старой, — сказала она. — Это просто одинокая женщина, которая не была замужем.
— А почему не была? — не понял Финч.
— Ну, я не знаю, — ответила Арабелла. — Мама говорила, что старые девы появляются из-за лени, неряшества и эгоистичности некоторых мужчин.
— Вроде как гремлины! Они тоже появляются из-за…
— Нет! Не как гремлины! — непонятно чему оскорбилась Арабелла. — Ну ты только на него посмотри!
Это уже относилось к несносному не-птице.
Мистер Риввин расселся на диванчике у стены под огромной картиной, на которой был изображен какой-то важный и очень злобный с виду старик с моноклем.
Вальяжно закинув ногу на ногу, мистер Риввин с удовольствием потягивал вино из бокала, который сидевшая рядом дама преклонных лет поставила на подлокотник, пока искала веер в необъятном брюхе своего ридикюля. Когда дама обернулась, чтобы взять бокал, и не нашла его на том месте, где
Дети подошли, и мистер Риввин кивнул им на освободившееся место. Воспользоваться приглашением они не торопились.
— А почему вы от нее спрятались? — спросила Арабелла. — Мне она показалось очень красивой.
— А, банкирша с улицы Мэпл! — презрительно бросил мистер Риввин. — Хотя она даже не удосужилась пояснить, что такое «банкирша». Хотя я догадываюсь, что это нечто унылое и попахивающее безысходностью. «Банкирша». Фу! Это слово даже звучит скучно…
Арабелла поморщилась. В представлении девочки, мистер Риввин представлял собой просто длинного и красивого Финча, который только кажется взрослым. Впрочем, он явно был слишком высокого о себе мнения, чтобы обращать внимание на чье-то недовольство его персоной.
— Обидно, — продолжил мистер Риввин, — потому что поначалу она показалась мне весьма приятной особой, но потом ее… гм… заинтересованность мной стала пугающей, если не сказать — немного маниакальной. Как будто рыба подкрадывается к тебе в пурпурном свете — скользкая, немигающая… она вот-вот прикоснется к голой коже отвратным мокрым плавником. Понимаете меня?
Дети не понимали, но мистера Риввина это не смущало. Он подытожил:
— В общем, эта липкая дамочка приклеилась ко мне. Я, конечно, весьма интригующая личность и незаурядный джентльмен во всем, но она засыпала меня целым ворохом вопросов, которые были слишком… слишком… — подбирая слово, мистер Риввин пошевелил носом и уставился в потолок, словно там оно было написано специально для него. Нужное слово так и не отыскалось, и он нахмурился. — Я сам виноват. Очень рискованно с моей стороны было пытаться пополнить свою коллекцию на балу. Я уж и не знал, как от этой банкирши отделаться. В попытках вернуться в свое гордое и великолепное одиночество я даже сказал ей, что я — монстр. Так она — вы не поверите! — ответила, что просто обожает монстров! Это же кем нужно быть, чтобы обожать монстров?
— Монстром? — предположил Финч.
— И вот мне пришлось залезть на дерево. — Мистер Риввин вздохнул. — Как же тяжело быть мной! Одни меня вечно шпыняют, постоянно в чем-то винят и обзывают монстром, другие пытаются снять шкуру и повесить на стену, как трофей. Я балансирую, — с трагичным видом он сделал глоток вина, — между двух шестерней, и если оступлюсь, то меня раздавят.
— А с чего вы взяли, что банкирша хочет снять с вас шкуру? — с подозрением спросила Арабелла. — Она что-то такое говорила?
— Нет, но то, как она смотрела…
Финчу надоела беседа о старых девах и невероятных страданиях самовлюбленного мистера Риввина. Они с Арабеллой и так провозились здесь слишком долго.
— Мистер Риввин, — сказал мальчик, — вы знаете что-нибудь о не-птицах, прибывших на станцию под этим домом?
— Что? Какую еще станцию?
Судя по этому наивному лицу, его обладатель просто не умел скрытничать.
— И что еще за не-птицы? — добавил мистер Риввин и помрачнел. — Ну вот, вероятно, Тристан послал кого-то за мной! Он хочет испортить мне все веселье! Я так и знал!