Птицы
Шрифт:
Он думал о том, как же так вышло, что он обсуждает своих папу и маму с этим отвратительным человеком. Он их вообще ни с кем не обсуждает, даже с дедушкой. А этот жулик мистер Кэттли вот так запросто умудрился заставить его завести речь о родителях. Будто крючки забрасывал, как при ловле снежных рыб. А он, Финч, и попался.
– Да не бойся ты так! – добродушно проговорил жулик. – Мы ж с тобой старые друзья! Ну так?..
– Дедушка сказал, была снежная буря. Они не успели…
Интерес мистера Кэттли мгновенно иссяк.
–
– Не понимаю.
Мистер Кэттли нацепил на себя утомленный вид, но тем не менее пояснил:
– Все истории, которые рассказывают сироты, одинаковы и начинаются с одних и тех же занудных слов: «Была снежная буря. Они пошли в лавку за печеньем и не успели вернуться…» Но очень часто их папочки в итоге отыскиваются в пабе, а мамочки – замужем за каким-то хмырем и с кучей новых, более удавшихся деток. Прямо как мои родители. Но я тоже врал про снежную бурю. Так что наверняка дедушка твой – врун.
– Нет! – воскликнул Финч. – Сами вы врун!
– И весьма хороший, – растянул губы в самой широкой улыбке, на которую, видимо, был способен, мистер Кэттли. – И горжусь этим.
– Дедушка говорит, что обманывать плохо!
Мистер Кэттли начал шарить в карманах пальто. Финч испуганно подумал, что этот отвратительный человек ищет револьвер, чтобы застрелить его. Нет! Использовать револьвер было бы слишком шумно. Он ищет нож! Точно! Ткнуть мальчишку ножом и прислонить к окну, сойти себе просто на своей станции, и поминай как звали.
Наконец мистер Кэттли прекратил свой поиск и извлек из кармана подпорченный ржавчиной портсигар. Открыв его, он достал полосатую папиретку, чиркнул длинной спичкой и закурил. Табак был хуже некуда. От едкого дыма на глаза наворачивались слезы. Финч тут же закашлялся.
«Он хочет отравить меня?» – подумал мальчик.
Но мистер Кэттли не собирался никого травить – по крайней мере, в данную секунду. Он ударился в рассуждения:
– Обман – это плохо только в глазах тех, кто в нем не преуспевает. Либо тех, кто не хочет, чтобы этот нужный и полезный инструмент использовали против них. Либо и тех, и других. Обман помогает в моменты, когда уже ничто не поможет. Обман открывает двери, решает затруднения. Обман спасал мою шкуру множество раз.
– Но если я знаю, что вы врун, то вам не верю, и ваш обман не сработает, – заметил мальчик.
– Хорошо, – невозмутимо кивнул мистер Кэттли. – Что из того, что я тебе рассказал за все время нашей увлекательной беседы, было ложью?
Финч только открыл рот, чтобы ответить, но… тут же вынужденно его захлопнул. Каждое утверждение этого человека было сказано так простодушно и беззаботно, что не было смысла сомневаться в его словах.
Мистер Кэттли продолжил мысли мальчика:
– А все потому, что я не дал тебе поводов считать, что я обманываю.
Финч был совершенно сбит с толку:
– Так вы не обманывали? Все было правдой?
– Да, – ответил мистер Кэттли. – Или нет. А ты никак не можешь проверить. В этом есть своя прелесть, согласись. Буквально каждое мое утверждение может оказаться ложью, но при этом равнозначно и правдой тоже может быть. Ты к чему склоняешься?
– Я… я не знаю. Вам ведь нет смысла обманывать?
– Действительно. – Мистер Кэттли выразительно поглядел на мальчика. – Зачем бы мне это было нужно?
В его глазах промелькнул коварный блеск, и Финч едва не вжался в иллюминатор.
– Гм… да чего ты такой пугливый? Мы просто миленько разговариваем.
Разговор походил на что угодно, но ничего «милого» в нем точно не было. Тон, манеры, выражение лица и взгляд мистера Кэттли заставляли думать, что он просто потешается над Финчем.
Еще одна станция осталась позади. Но мальчик снова этого не заметил.
– А как вы от того констебля отделались? – спросил он. Его это действительно интересовало.
– Все дело в моем любимом обмане, – без затей признался мистер Кэттли. – Я ему шепнул кое-что, а он и поверил. Вот ты мне можешь сказать, почему врать плохо? И не надо про твоего этого дедушку. Просто ответь.
– Потому что… э-э-э… – Мальчик задумался. – Могут побить, когда узнают, что ты соврал.
– Это значит, что попадаться на обмане плохо. А не сам обман.
– Ну тогда… ну тогда… Ложь вредит людям…
– Как это? – с искренним удивлением спросил мистер Кэттли.
– Ну… Когда я обманываю, мне ведь верят. И они… они потом делают что-то из-за того, что я сказал. Но это была неправда.
Мистер Кэттли фыркнул.
– А ты, коротышка, явно не блещешь в классе риторики. Но я тебя понял, хотя это было совсем не просто. И ты все равно не прав. Злоупотребляя их наивностью и доверием, я делаю их умнее. В итоге. А издержки… Ну так это ведь жизнь, верно? Кто-то всегда остается в выигрыше, а кто-то довольствуется пустым карманом. Так почему не быть в числе первых?
Финч не мог ответить. Он знал, что мистер Кэттли говорит плохие вещи, но не мог объяснить, что в них плохого. Не мог ни с чем спорить. Все звучало очень убедительно.
– Ложь бывает красивая и сложная, – продолжал мистер Кэттли. – Качественная ложь – произведение искусства и исключительно творческий процесс. По-настоящему хорошим лжецом стать трудно. Нужны годы практики и фантазия.
– У меня нет фантазии, – признался Финч.
– Это грустно.
– Да. Я просто отсталый.
Мистер Кэттли удивленно изогнул бровь.