Публицистика 1987 - 2003 годов

Федин Василий Тимофеевич

Высокие физические качества, стойкость в бою и преданность советскому строю советских солдат и офицеров отмечали и крупные военачальники немецкой армии. Выше, в очерке «Накануне войны...» я приводил уже высокую оценку красноармейцам и командирам Красной Армии, высказанную командующим 3-й танковой группой немцев Г.Готом. Подобные оценки нередки.

Кстати, незаурядные военные способности Г. К. Жукова подметили первыми и всячески поддерживали и выдвигали по службе Ворошилов и Буденный. И на Халхин-Гол Жукова направил командовать основной армейской группой Ворошилов. Ворошилова любил народ. О нем, как ни о ком другом, слагались искренние стихи и песни.

За расформирование

мехкорпусов, как громоздких и трудноуправляемых объединений, высказывался в 1939 году маршал Б.М. Шапошников, всеми признанный авторитет в военном деле, серьезный теоретик и практик. Думается мне, он и сторонники его позиции по расформированию мехкорпусов были правы. Трагические события первых месяцев войны показали, что мехкорпуса оказались действительно трудноуправляемы и в этой сложной обстановке они быстро потеряли свои тылы и танки и сошли со сцены в 1941 году. Об этом убедительно свидетельствуют, например, в своих мемуарах командир одного из самых боеспособных корпусов - 8-го мехкорпуса - Д. И. Рябышев и член Военного совета этого корпуса Н. К. Попель [4, 5].

К началу битвы за Москву все мехкорпуса были расформированы. Громадное количество танков - 20000 из 22600, имевшихся к июню 1941 года, было потеряно, в том числе и из-за трудности управления корпусами. В контрнаступлении под Москвой в начале декабря 1941 года участвовало всего лишь 720 танков. Стремление к неизменному увеличению количества танков в армии (Тухачевский, например, считал, что на вооружении Красной Армии должно быть 50 тысяч танков) представляется ошибочным. И не случайно немцы имели в своей армии (с которой молниеносно покорили всю Европу) всего лишь около 4 тысяч танков. Мехкорпуса же Красной Армии и до 1939 года, и по штатам 1940 года по количеству танков были, по существу, танковыми армиями (свыше 1000 танков в корпусе). Ни

одна наша танковая армия времен Великой Отечественной войны не имела столько танков. Ошибкой, наверное, было то, что в 1940-1941 годах их создавалось слишком много - 30 мехкорпусов. Промышленность не могла их оснастить матчастью в короткий срок. Слабым местом мехкорпусов были их тылы - слишком громоздкие базы и нити снабжения горючим, боеприпасами, запчастями и другими материалами. Такие тылы были легко уязвимы от авиации, чем успешно и воспользовались немцы в первые часы и дни войны.

После расформирования мехкорпусов, осенью 1941 года, формировались только танковые бригады. Кавалерийские же корпуса в тяжкую пору лета 1941 года все (их было к началу войны всего четыре) сохранились, сыграли важнейшую роль в обороне Москвы и контрнаступлении зимой 1941 и 1942 года. Они успешно воевали до конца войны.

В январе-феврале 1945 г. в Восточной Пруссии отличился 3-ий Гвардейский кавкорпус. Когда 5-ая Гвардейская танковая армия отрезала Восточную Пруссию от основной Германии и вышла к Балтийскому морю, немцы пытались в свою очередь отрезать ее от основных сил 2-го Белорусского фронта и вырваться из Восточной Пруссии, ударив в конце января по ее флангам и с запада из Померании, и с востока из Восточной Пруссии в районе Эльбинга (я участвовал в оборонительных боях 5 ГТА в тот момент и хорошо помню те события). Так вот, по приказу Рокоссовского, командующего 2-м Белорусским фронтом, к месту прорыва немцев был срочно переброшен в условиях сильных снегопадов, метелей, бездорожья, когда колесная автотехника застряла и не могла быстро перебрасывать войска, 3-й Гвардейский конный корпус Осликовского, находящийся под Алленштайном в 100 км от места прорыва, и спас положение [6]. Танкисты 5 ГТА к моменту выхода к морю остались практически без своих мотострелков, без

пехоты, с минимальным количеством боеприпасов и горючего и оборону вряд ли могли удержать.

Вот почему я с большим уважением пишу о кавалеристах Великой Отечественной, о тех, кто не дал ликвидировать кавалерию как род войск перед войной, защищаю их от нападок наглых нынешних фальсификаторов истории.

КОМКОР П. А. БЕЛОВ

В связи со знаменательным юбилеем битвы за Москву хотелось бы остановить внимание наших читателей на одном из самых выдающихся героев Подмосковной битвы комкоре Павле Алексеевиче Белове — командире 2-го, а с 26.11.41 — 1-го Гвардейского кавалерийского корпуса, сыгравшего исключительную роль в разгроме немцев под Москвой. Не раз доставалось от 2-го кавкорпуса и 2-й танковой армии Гудериана.

Заслуги П. А. Белова перед Отечеством, как представляется, недооценены историками Великой Отечественной войны.

Интересные мысли и информацию, на мой взгляд очень правдивую, о кавкорпусе П.А. Белова и о нем самом привел писатель В. Успенский в романе-исповеди «Тайный советник вождя» [7]. Воспользуемся для начала его словами, а затем обратимся к другим источникам.

«2-й кавалерийский корпус был в наших сухопутных силах единственным войсковым соединением, которое с самого начала войны не имело поражений и, нанося врагу большие потери, ни разу не покидало без приказа своих позиций...»

Заслуживает серьезного внимания и, я думаю, серьезных исследований информация из книги В. Успенского об ударе кавкорпуса Белова по войску Гудериана в конце сентября 41-го в районе райцентра Штеповка, что восточнее Киева.

«Тысячи фашистов были зарублены конниками... Весь автопарк 25-й моторизованной дивизии был захвачен нашими частями, 8000 солдат и офицеров нашли могилу в Штеповке. Враг оставил здесь 20 подбитых танков... Бой продолжался 5 дней. Наши войска заняли более 20 сел... генерал-полковник Гудериан был очень встревожен нашим контрударом под Штеповкой. Чтобы спасти положение, ему пришлось направить зуда часть своих сил, уже изготовившихся для наступления в сторону Москвы».

Информация о нашем ударе в 41-м по Штеповке крайне меня заинтересовала. Заглянул в Военную энциклопедию, в Историю Великой Отечественной войны, — о Штеповке — ни слова, о Белове — очень кратко. Нашел немного у И. X. Баграм я на в книге «Так начиналась война» [8]. Начал копаться в немецких источниках. Просматривая дневник Гальдера, сделал удивительное для себя открытие: за полтора года войны с нами в книгах 1 и 2, 3-го тома упоминается только пять фамилий наших военачальников и государственных деятелей: Сталин, Буденный, Ворошилов, Тимошенко. Нет фамилий ни Жукова, ни Василевского, ни Шапошникова, ни какого-либо другого военачальника такого ранга. Чувствуется снобосибаритская прусская спесь потомственного военного аристократа, с презрением относящегося к генералам рабоче-крестьянской Красной армии, выходцам из народных низов.

Но! Есть еще в дневнике 5-я наша фамилия: Белов. Да не один раз она упоминается в тексте, — одиннадцать, хотя по непонятным причинам ее нет в алфавитном указателе книги. Несомненно, что-то исключительное заставило Гальдера называть Белова. Из нижеизложенного станет ясна причина этого.

Вот эти 11 гальдеровских фраз из 2-й книги 3-го тома Военного дневника [3], относящиеся к маю — июню 42-го, когда 2-й кавкор- пус действовал в тылу группы армий «Центр» (первая же запись о кавкорпусе Белова у Гальдера сделана 27.12.41). Вот она: «На участке фронта у Оки прорвался кавалерийский корпус противника» (Но имя Белова не упоминалось тогда — прим. В. Ф.).