Пуд соли на сердечную рану

Луганцева Татьяна Игоревна

– Настя, я ее уже дождалась. Я люблю Матвея.

– Матвея? Это кто?

– Того мужчину, которого встретила в столяровском гнилом санатории.

– Ты до сих пор помнишь его? – ахнула Настя, бледнея.

– Каждый день! Да я и не забывала его. Его взгляд, морщинки у глаз, улыбку… как мы были вместе… И не могу понять, почему он так поступил со мной. Без объяснения причин, не попрощавшись, так вот раз – и исчез. То есть, получается, сделал то, чего я больше всего боялась: бросил, поиграв. Я чуть с ума не сошла! Я никак не думала, что он мог поступить

со мной подобным образом. Я хотела быть всегда с ним вместе, ради него была готова на многое. Он мне мир перевернул! Вернее, за те несколько дней, что мы были вместе, внес в него краски, о которых я и не догадывалась!

– Но ведь видишь, смог тебя бросить. Так что выкинь его из головы. – Настя занервничала.

– Не могу, – хлюпнула носом Глаша.

Настя с шумом высосала все шампанское из капельницы и огляделась по сторонам.

– Еще бы подзаправиться…

– Здесь нет. Позвони по местному телефону ноль двадцать три. Как раз фуршетный зал…

– Алло? А принесите нам бутылку шампанского! Куда? В эту, в реанимацию, – заплетающимся языком сообщила кому-то Настя и положила трубку. – Обещали выручить, ждем-с… Так о чем мы? Ах да. Но ты не можешь быть настолько глупа. Матвея ты знала несколько дней, а с Алексеем вместе уже четыре месяца! Вы ведь живете вместе, и ты говорила, что у вас все отлично.

– Сердцу не прикажешь!

– Это если мозгов нет. А я-то, дурочка, обрадовалась, что ты согласилась встречаться с мужчиной.

– Только чтобы забыть Матвея, чтобы клин клином. Мне было так больно, я так спешила… вот и наломала дров, хорошему человеку мозги запудрила. Себя обмануть пыталась. Невозможно саму себя обмануть!

К ним в реанимацию заглянул молодой парень.

– Вам шампанское?

– Нам. Или ты еще кого-то видишь? Тащи сюда! – кивнула и икнула Настя одновременно.

Парень увидел, что они наливают его в капельницу, хихикнул:

– А через клизму не пробовали? – И ушел, увернувшись от запущенной в него туфли Насти.

– Так-таки не можешь забыть Матвея? – спросила Настя после изрядной порции холодного шампанского.

Глафира отрицательно покачала головой, вытирая слезы. Вздохнула.

– Ничего, сейчас начнется работа, я погружусь в нее с головой и отвлекусь.

– Не хочу ничего слушать! Работа, работа, работа… Узнаю Глашу! Блеснул луч и погас…

– Я одного не понимаю – почему он даже не попрощался? Вы тогда с Алексеем приехали за мной в санаторий, я пошла в номер к Матвею, а там словно его и не было никогда. Ни записки, ничего. Он и не узнал, наверное, что я настолько потеряла голову…

– Не вели казнить, вели миловать… Ик! – Настя вдруг тоже начала рыдать.

– Ты чего? – опешила Глаша.

– Это ведь я прогнала твоего Матвея. Ой, не смотри на меня так! Я хотела как лучше. Не знала же, что ты так серьезно влюбилась. Когда мы ехали вместе с Алексеем, он высказал к тебе симпатию, я обалдела от счастья за тебя и решила ему посодействовать. Потом увидела, что ты вся светишься, познакомившись в той глуши с каким-то мужиком, и мне это показалось несерьезным.

Я выловила твоего Матвея и поговорила с ним от своего и как бы от твоего имени, – призналась Настя.

– Что? Что ты ему сказала? – Глаша даже протрезвела.

– Не дави на меня, мне и так тяжело. Каждый имеет право на ошибку! Я сказала ему, что тебе очень стыдно признаться, но ваши отношения – большая ошибка. Что у тебя есть мужчина, олигарх, который обеспечит тебе такую жизнь, какую он обеспечить не может. Что он должен понять и отступить. Прости, Глаша! Я действительно считала, что поступаю правильно, что так тебе будет лучше. Да и окрепла в этой мысли, когда за полгода ты даже ни разу не вспомнила о Матвее.

– Мне даже говорить о нем было больно, вот я и молчала. Эх, Настя, Настя, что же ты наделала… – обхватила голову руками Глафира.

– Прости меня. Он просил передать тебе на словах…

– Что?

– Что любит тебя, что с ним впервые такое, что желает тебе счастья и не держит зла. И что ты навсегда останешься в его жизни промелькнувшей звездой.

– Вот только удачу я не приношу…

– Не плачь!

– Не могу… Ты сама не плачь.

– Мы найдем его! – воскликнула Настя, у которой слезы вдруг высохли.

– Как?

– У меня есть связи. Найдем, вот увидишь! Как его зовут?

– Матвей Валерьевич.

– А фамилия? – уточнила Настя, словно уже включаясь в поиски.

– Не знаю.

– Как это?

– Так.

– Ты легла в постель с мужчиной, не узнав его фамилии? – ахнула Настя.

– Не строй из себя моралистку. Со мной впервые в жизни такое случилось, с ним бы я пошла на край света. – Глаша снова заплакала. – Какая там фамилия…

– Я не могу больше этого выносить! Я его прогнала, я и найду!

– Как ты его найдешь без фамилии, без адреса, без ничего? Я даже не знаю, как называется его фирма.

– Все равно найду! Нельзя так вот сидеть и убиваться, надо что-то делать… Не может человек вот так взять и пропасть! Найдем!

Глава 17

Дальше для Глафиры начался настоящий круговорот. Медицинский центр открылся, она погрузилась в работату, столкнувшись с первыми трудностями. Заведующая отделением и предположить не могла, насколько сложными окажутся ее обязанности и как ей придется нелегко. При своем ответственном подходе ко всему Глаша готова была просто умереть на работе. Радовало то, что с таким современным оборудованием можно помочь практически всем больным детям, даже очень тяжелым.

А в выходные дни они вместе с Настей искали Матвея. Решили начать с того места, где Глаша с ним познакомилась, то есть с санатория. Ведь с чего-то же надо было начинать! Но там их ждали закрытые ворота и заваленная снегом целина без единой тропинки за ними.

– Опа! Приехали в такую даль… Похоже, что учреждение не функционирует зимой… А мы-то и не догадались выяснить это в Москве по телефону!

Проходящий мимо старичок услышал их разговор.

– Из города приехали? – спросил он.