Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2
Шрифт:
Глава 7
Оборона Кунгура. – Несогласия, возникшие между мятежниками. – Движение отряда майора Гагрина на выручку Кунгура. – Поражение мятежников при селении Ординском и городе Красноуфимске. – Происшествия под Екатеринбургом. – Деятельность Белобородова на заводах. – Положение обороны Екатеринбурга. – Афиши полковника Василия Бибикова. – Приближение отряда майора Гагрина. – Поражение мятежников в Уткинском и Каслинском заводах.
После неудачи, испытанной под Кунгуром [209] , мятежники расположились вокруг города и не предпринимали ничего решительного. Один из прародителей, Савалат Юлаев, был ранен, другой, Канзафар Усаев, как посланный самим Пугачевым, не хотел подчиняться Кузнецову, и между предводителями толпы произошли раздоры и весьма крупная ссора. Кузнецов приказал заковать Усаева в железа и отправился в Чесноковку с жалобою к Зарубину (Чике). Начальником над инсургентами оставался красноуфимский писарь Михаил Малцев, не мечтавший уже об овладении Кунгуром, а заботившийся только о том, чтобы удержать свою толпу под городом и не
209
См. главу 28, т. I. (Примеч. ред.)
210
Во всеподданнейшем донесении от 29 января 1774 г. // Военно-ученый архив, отд. I, д. № 104 (А), л. 120.
«Объявите сему достойному штаб-офицеру, – отвечала императрица [211] , – что я жалую его подполковником, и отпишите ко мне, в каких он летах [212] и не можно ль от него надеяться и впредь службы». Не зная лично Попова и не находя в Казани никого, кто бы его знал, так как Попов только осенью прибыл из первой армии, А.И. Бибиков не решился сделать никакого заключения о его способностях, но был уверен, что до прибытия подкреплений Попов удержит столь важный пункт, каким был Кунгур.
211
В письме Бибикову от 9 февраля // Сборник Императорского исторического общества, т. VIII, с. 386.
212
По донесению Бибикова, Попову было 39 лет // См.: Записки Академии наук, т. I, прилож., с. 60.
Город этот находился на пути из Сибири и Екатеринбурга, был главным городом обширной провинции, и, следовательно, освобождение его от блокады являлось делом крайне необходимым. Сосредоточивая силы для нанесения удара главному скопищу мятежников под Оренбургом, главнокомандующий мог отделить к Кунгуру лишь незначительные силы. Недостаток в силах приходилось возместить достоинствами начальника отряда, и А.И. Бибиков выбрал для этой цели Нарвского пехотного полка секунд-майора Гагрина, как человека надежного и лично ему известного своей храбростью. Передав в распоряжение Гагрина всего 200 человек Владимирского полка и два орудия, главнокомандующий поручил ему не только освободить Кунгур, но очистить дороги к Екатеринбургу и, войдя в сношение с Башмаковым, находившимся на Юговском заводе, вместе с ним принять меры к уничтожению волнений в крае [213] . С отрядом Гагрина была отправлена запасная амуниция и несколько ружей, для вооружения рекрут «достойного», как выразился главнокомандующий, майора Попова и граждан Кунгура.
213
Рапорт А.И. Бибикова императрице от 17 января 1774 г, // Военно-ученый архив, отд. I, д. № 104 (А), л. 108.
Приближение майора Гагрина заставило мятежников отступить, и 25 января он беспрепятственно вступил в город [214] . Не имея точных сведений, куда направились инсургенты, Гагрин оставался несколько дней в Кунгуре, а затем, узнав, что они расположились по сибирской дороге в селениях Ординском (Ильинский острожек тож) и в Сабарке в 27–30 верстах от города, он в ночь на 30 января выступил для их преследования. Присоединив к своему отряду майора Попова с 10 человеками солдат Казанского батальона и 120 рекрутами, Гагрин взял с собою две городские пушки и 700 человек обывателей, пеших и конных, из числа собранных воеводою Миллером и коллежским асессором Башмаковым [215] .
214
Рапорт майора Гагрина Бибикову от 26 января 1774 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VI.
215
Рапорты майора Гагрина А.И. Бибикову 29 января и 3 февраля; Рапорт Пермской провинциальной канцелярии А.И. Бибикову 29 января 1774 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VI.
По дороге Гагрин узнал, что селения Ординское и Сабарка находятся в 15 верстах друг от друга и что наибольшее сборище мятежников расположено в селе Ординское. Приближаясь к последнему, отряд был замечен пикетом, состоявшим из 30 человек. В селении ударили в набат, инсургенты в числе до 2 тысяч человек заняли крайние строения и старую ветхую крепость, бывшую впереди селения. Крепость имела с трех сторон стены с башнями и двое ворот, в которых были поставлены по три пушки. Четвертой стены вовсе не было, и потому здесь группировалось большое число мятежников с шестью пушками, положенными на санях. Окружив себя со всех сторон рогатками, расположившись по башням и стенам, инсургенты ожидали приближения отряда.
Густой лес по обеим сторонам дороги, глубокий снег и вьюга заставили майора Гагрина двигаться в одной колонне. Мятежники встретили наступающих выстрелами и, бросившись в лес, охватили отряд с обоих флангов. Выслав на обе стороны по небольшому отряду пехоты, майор Гагрин с главными силами двинулся к крепости и ворвался в ворота. Защитники засели в домах и на колокольне, но, выбитые оттуда, зажгли селение в трех местах и обратились в бегство, преимущественно по дорогам сибирского тракта.
«Башкиры и казаки, – доносил Зарубину есаул Матвей Чигвинцов [216] , –
216
Гос. архив, VI, д. № 422.
Из Красноуфимска он отправил Усаева в Чесноковку, но тот успел бежать с дороги и поехал в Берду с жалобою на Зарубина (Чику). Раненый Салават еще до начала сражения уехал домой, и мятежники, лишившись своих предводителей, рассеялись в разные стороны. Майор Гагрин возвратился в Кунгур, потеряв всего 4 человек убитыми и 12 ранеными, причем сам Гагрин был ранен дробиной в ногу, но не считал свою рану препятствием «продолжать поиски над злодеями» [217] .
Пробывши несколько дней в городе и получая известия, что толпы инсургентов собираются у Красноуфимска, майор Гагрин двинулся туда преимущественно через те селения, которые выказывали наибольшее сочувствие к мятежу [218] . Следуя через села Сабарка и Златоустенское, Гагрин 5 февраля остановился в деревне Кашаевой, в 75 верстах от Кунгура и в 25 верстах от Красноуфимска. Здесь он узнал, что в Красноуфимске уже собралось до 4 тысяч мятежников, и потому, не полагаясь на свой отряд, состоявший преимущественно из обывателей, Гагрин пошел обратно в Кунгур [219] . Силы инсургентов оказались чересчур преувеличенными, и потому, лишь только майор Гагрин получил от Башмакова 442 человека пеших и 152 конных, набранных из горнозаводских селений [220] , он тотчас же опять двинулся к Красноуфимску.
217
Военно-ученый архив, отд. I, д. № 104 (А).
218
Рапорты Гагрина А.И. Бибикову от 30 января и 3 февраля 1774 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VI.
219
То же от 6 февраля 1774 г. // Там же.
220
Рапорт коллежского асессора Башмакова А.И. Бибикову от 2 февраля 1774 г. // Там же.
Собравшаяся здесь толпа имела уже новых начальников, во главе которых стоял красноуфимской станичной избы есаул Матвей Чигвинцов. Он организовал оборону, выставил передовые посты и зорко следил за движениями правительственных войск. Получив 15 февраля известие, что майор Гагрин остановился в селе Соксунское, в 50 верстах от Красноуфимска, есаул Чигвинцов просил помощи у Белобородова, стоявшего близ Екатеринбурга на Уткинском заводе. Сообщая, что к Красноуфимску подходит Гагрин с отрядом в 2500 человек и что для защиты города он имеет не более тысячи человек, Чигвинцов просил прислать ему подкрепления, «дабы, – писал он, – нашей армии, по малолюдству и за малоимением артиллерии и пороху, напрасно не погибнуть» [221] . Оставаясь «благонадежным в вышеписанном одолжении», Чигвинцов не получил, однако же, помощи.
221
Донесение есаула Чигвинцова Белобородову от 15 февраля 1774 г. // Гос. архив, VI, д. № 429.
«Вам чрез сие объявляю, – писал ему в ответ Белобородов [222] , – я с моею армиею, которая уже, но власти всемогущего Бога, мне в управление поручилась, имею с лишком три тысячи и с крайним моим усердием занимаю самые к Екатеринбургу нужнейшие места и сам нахожусь поблизости оного. Итак, отступить или для вас из своего войска уделить никак невозможно, а хотя б вас артиллериею, т. е. пушками снабдить и можно [было], но пороха у меня в войске у самого недостаточно. Я же, усматривая из вашего требования, а паче же дошедшими до меня слухами, уверен, что кунгурское войско [отряд Гагрина], над армиею его величества взыграя, получило себе добычу от слабости предводителей, не имея настоящего при войске распоряжения, допуская солдат к богомерзкому пьянству… Для чего предаю вам мое наставление к распоряжению и лучшему управлению находящейся при вас армии, хотя в помощь себе выбрать, по общему войска согласию, верного, смелого и в нужных случаях неробкого человека, ибо армия всегда одним доброго распоряжения человеком против неприятеля ободрена бывает. И при сем вам накрепко подтверждаю, чтобы предводитель был выбран из верных рабов, который, по довольной уже вашей знаемости к его величеству, чистосердечные своя ревности оказует, а не из льстецов, кои только одним видом и обманством свои заслуги оказывают и в том крайне наблюдать, дабы от такого хищника впредь не можно было обмануться».
222
Там же.
Пока предводители мятежников переписывались между собою, майор Гагрин 19 февраля подошел с отрядом к Красноуфимску. Построившись в боевой порядок, он приказал майору Попову с небольшим отрядом двигаться по правой дороге, пересекавшей реку Уфу, а капитану Дурново следовать по левой дороге и стараться обойти крепость; сам Гагрин с остальными силами намерен был штурмовать с фронта. Но как обе дороги расходились в самом ущелье, на ружейном выстреле от башен, то лишь только Попов показался в этом пункте, как был встречен огнем и атакой мятежников. Он остановился и открыл огонь; выход на дорогу вправо был ему прегражден, и план атаки должен был измениться.