Пугачев Победитель
Шрифт:
— Жалую тебя, князь Трубецкой, за твои перед моим величеством важные заслуги.. Бери, бери: пятки тебе будет чесать... А то киргизу какому, либо персюку продать можешь..
И Анфим увел из «ставки» помертвевшую от страха «полоняночку». Легонько подталкивал ее сзади, а она трусливо сгибалась и шла, шатаясь, как пьяная.
Так ты как говоришь, пан? В антилерийском деле, гришь, понимаешь? — прозвучал голос «графа Путятина».
Средних лет смуглый усатый человек, старательно выговаривая
Артиллерийскому и инженерному делу я, пан, обучался в военном училище в городе Турине, в Италии. Аттестацию имел, на латинском языке, за печатями, равно как и аттестацию о моем, пан, служении в войсках его королевского величества, наихристианнейшего короля Франции Людовика, Пятнадцатым именуемого.
Та-ак. Значит, и на разных языках обучен? По-немецкому маракуешь?
Говорю... Но по-французски — лучше. Кроме того, морское дело изучал. Будучи в Америке два года сим делом занимался...
Город такой, что ли? Большой?
Континент целый. Новый Свет называется...
Ну, ладно. Ну его к ляду: не касаемо... Насчет морского дела тоже, поди, без надобности. Нам по морям плавать не приходится... А вот насчет антилерий- ского дела, это надо обмозговать... А как ты в Казань попал?
За участие в конфедерации. Был незаконным образом арестован и выслан, несмотря на протеста- цию_.
Из конфедератов, Значит?
Конфедерат.
Слышь, ты, величество?—обратился Зацепа к осовевшему Пугачеву.— Еще один конфедерат!
Пугачев зевнул и перекрестил по привычке рот.
Полячишка...
Пушкарное дело, грит, дюже понимает™ Опять же, энто-то самое, как его», анжинерное, мол, искусство..
Бахвалится, поди?—усомнился Пугачев.— У них, у полячишек, гонору много. Набивал, скажем, капита- иу трубку да девок приводил на ночь, ну и сам себя сейчас в капитаны производит...
Поляк, скрипнув зубами, вмешался:
Я от казанского коменданта аттестацию имею.. В аттестации сказано: Чеслав Курч, бывший капитан польских королевских войск.-
Написать все можно,— протянул, потягиваясь, Пугачев.— Но, промежду прочим, чего тебе от нашего величества понадобилось? По каким таким делам?
Хочу быть полезным... вашему царскому величеству!— выдавил из себя Курч.
Пользы-то с вашего брата, как с шелудивого козла, ни шерсти, ни молока...
Ежели ваше царское величество решит идти на Казань, то могу оказать большую помощь.
Каку таку? — вяло вымолвил Пугачев.
Живучи возле кремлевской стены, имел я случай подземный ход под стену..
Ну?
И заложил я там пороховую мину. Истративши разновременно до пятидесяти рублей серебром, устроил я, говорю, большую пороховую мину.
А толку-то
Весь не весь, конечно, но за взрыв значительной части стены беру на себя полное ручательство. Образуется пролом. Доблестные войска твоего царского величества, вовремя подведенные к надлежащему месту, смогут легко проникнуть в кремль...
Коли не врешь, так правда... Да из-за чего вы, поляки, хлопочете. Ай моя Катька вам в печонку так въелась?
Пан Чеслав опять скрипнул зубами.
Пугачев услышал этот звук и засмеялся во все горло.
Допекла-таки вас супружница моя? Хо-хо-хо!
Как честный человек, положа руку на сердце, скажу: против Московского царства мы, поляки, сердца не имеем..
Болтай, болтай!..
Но любя свою родину и видя ее унижение и страшные бедствия, стремимся к обеспечению ее вольностей!
Промотали вы, паны-горлопаны, свое королевство!— смеясь, сказал Пугачев.— Пробенкетували... Народ вы какой-то больно уж драчливый.. Бывал я у вас, в Польше...
Если бы ваше царское величество только пожелали, то Москва и Польша могли бы сделаться союзниками на жизнь и смерть...
Союзниками, гришь? Варшава да с Москвою? Чудное дело. Право слово, чудное!
Польшу теснят и с запада! — продолжал Курч.— Круль прусский.
Заливает вам горячего сала за шкуру?—обрадовался Пугачев.— Его взять на то! Он немец, перец старый, всем сала за шкуру заливать любит. Австрияков вот как расчесывал. Опять же французов... Ну, да и нашим попадало по загорбку. Помню, под этим, как его... Под Куннерсдорфом...
Зацепа предостерегающе кашлянул. Пугачев поморщился, но потом продолжал в ином уже духе:
Одначе, тетки моей покойной, Лизаветы, армия этого немчуру тоже не однова причесывала разлюбез- нейшим манером. Кабы не я, то быть бы ему карачун... Но ты, пан, между прочим, полегче бы выражался-то! Нашему царскому величеству король пруцкой хоша и дальний, а все же сродственник. Опять же никто из государей на наше правое дело внимания не обратил, а он, пруцкой, цидулку-таки прислал. Любезным братцем величает!
Поляк потупился. Тогда снова вступил в разговор Зацепа, сказав:
По антиллерийскому делу, двистительно, нам польза может оказаться. Пушкарей у нас немало, да больно зря палят часто. По чему попало шпарят, а насчет дистанциев мало смотрят. Ежели ты, пан, в сам деле послужить хочешь, то так и быть, его царское величество может тебя своей милостью подарить...
А что ты думал? — откликнулся Пугачев, потягиваясь.— Пущай старается!
Послать его к Тимош... к князю Барятинскому, что ли ча?— осведомился Зацепа.