Пугачев Победитель

Первухин Михаил Константинович

Да как его, злодея, Москва терпит? Что же nui слсние смотрит? Москва — сердце России. И, вдруг...

Левшин нахмурился.

Москва — большая Федора, да дура. Баба какая-то разгульная. Ведь ежели бы после гибели имис ратрицы Москва не ополоумела, разве бы добрался Емелька до трона императорского? Одного гарнизона московского было предостаточно, чтобы мятежником в пух и прах разнести. Двадцать пять тысяч человек было! И не каких-нибудь провинциальных захудалых полков, а настоящих боевых, первых после гвардии! Дворянского ополчения, почитай, пять тысяч человек. Купеческие дружины, мещанские, от духовенства... В общем до сорока тысяч было...

Такая сила, и вдруг.»

Сила-то сила, да ее зараза погубила. Не в сражениях рать полегла, а сама расползлась. Как в Кост роме, как

в Курске, как в Киеве..

Да почему же, почему, Костя? Что же это такое?

Подумав, Левшин глухо ответил:

Будучи еще в Шляхетском корпусе, видел я однажды опыт один любопытный. Один из помощников Ломоносова показывал в устроенной тогда Шуваловым мозаичной мастерской. Плавят стекло, а потом сбрасывают его каплями в воду. Так оно там в воде и застывает капелькой, словно маленькая грушка с острым, как иголочка, хвостиком. Ну, ничего, держится. А вот стоит этот самый чуть заметный, в ниточку вытянувшийся кончик обломать, и вся эта стеклянная груша мгновенно рассыпается прахом.

Так, выходит, и с нашим государством: держится оно, покуда стерженек тонюсенький цел — государь. А стоит ему обломиться — и все разваливается.

Но ведь и раньше бывали замешательства при смене одного государя другим. Однако же...

Замешательства бывали. Развала не было, ибо была, так сказать, преемственность власти. Умер Петр Великий—сейчас же возрождается законная власть » лице Екатерины Первой. Свергнут малолетний Иоанн Антонович — а на престоле сидит дщерь Петрова, Ели

•диета. Убит Орловым в Ропше Петр Третий — но на престоле уже сидит его вдова Екатерина Алексеевна. Имение сердца государственного не прекращается ни ни единый миг. Работа государственной машины не прерывается. И все население знает, кому оно повину- е I с I и почему обязано повиноваться, перед кем ему придется ответ держать.

А ведь тут, когда погибла государыня, все оборвалось! Нет императрицы, которой присягали. Нет заушного наследника престола. Есть какое-то Временное правительство, неведомо по какому праву образовав- I ш< < сл. Почему я должен повиноваться ставшему во H i но этого правительства князю Алексею Меньшико- и v Разве он—царь?

Тогда возник вопрос: не избрать ли немедленно Кого нибудь на престол. Выплыли Рюриковичи: Бело- гсщ.ские-Белозерские, Долгоруковы, Трубецкие. I ]У | .оюдого кандидата—своя партия. Каждая партия Готова другую в ложке воды утопить. Идет свара. II in о не повинуется Временному правительству, ни- ни, не исполняет указов Сената. Население все больше и оо;и,ше приходит в смущение. Дела останавливают- • ii, It армии шатание. Сенат без конца совещается, 11 ннторы препираются, когда надо принимать молниеносные решения. А тем временем подосланные Емель- io.ii смутьяны колобродят, мутят народ. Зовут солдат и офицеров переходить на сторону «анпиратора».

II нот сложилось такое положение. С одной стороны М|>еменное правительство—нечто безличное, а с дру- hiO стороны «анпиратор»—лицо, персона. А толпа, I"'и 1акова: ей нужно за кого-нибудь уцепиться. Ей ну к но определенное единое лицо. Ну, и пошло все I' о иолзаться...

И Орле проявился какой-то «цесаревич Георгий», •удто бы сын от тайного брака покойного Иоанна юиовича с дочерью коменданта Шлиссельбургской

К

репости. Шустрый парнишка из военных писарьков. ii'ii тмутив местный гарнизон, привлек на свою сто-

Книга третья. Глава 1

ПУГАЧЕВ-ПОБЕДИТЕЛЬ

рону мужиков, обещая им уничтожение крепостного права. В Туле нашелся какой-то «пророк Израиль», вероятно, свихнувшийся человек, начетчик Библии и галлюцинат. Тот прямо объявил себя царем. Сманил рабочих и мещан. В Батурине вынырнул «цесаревич Алексей Кириллович» — мнимый сын от тайного брака Елизаветы с Разумовским. А в Полтаве отыскался праправнук Богдана Хмельницкого, казак Ханенко, а в Петрозаводске появилась вторая «княжна Тарака нова». Даже в южной армии стали выплывать самозванцы, мутившие солдат и натравливавшие их на офицеров, особенно на высший командный состав. Им удалось поднять настоящее возмущение в лагере. Кучка мятежников ворвалась в палатку

генералиссимуса Румянцева, когда там шло совещание. Сам Румянцев был ранен. Григория Александровича Потемкина мя тежники схватили и поволокли из их палатки, чтобы повесить. Если бы не оставшиеся верными Суворову фанагорийцы, Потемкин и Румянцев погибли бы. Во всяком случае в самом лагере произошло великое смятение, полк шел против полка. Артиллерия была вынуждена стрелять по взбунтовавшимся картечью. Мятеж удалось подавить, но какой ценой?! Были наворочены горы человеческих трупов. В сражении погибло множество верных долгу людей. Армия получила страшный удар, сразу обессиливший ее. Мятеж ники разбежались. Многие ушли к туркам, другие нестройными толпами, грабя мирное население, пошли в Россию. Гнаться за ними не было возможности, потому что при первых же вестях о мятеже Мустафа паша бросил на наш лагерь своих янычар и башибузуков. Его удалось отбить, но удержаться не было возможности: нашей обессиленной армии грозила опасность оказаться в таком положении, в каком около полувека тому назад оказалась армия Петра] Великого на Пруте. Пришлось отступать, отступать, | покидая на произвол судьбы все то, что было завоева- J но долгой и кровопролитной войной...

Но ведь армия-то уцелела! Почему она не дей- е шуст? Почему не идет на Москву? Что думает Суворов?

Ежели почитать за армию тысяч тридцать человек, обладающих ружьями и пушками, но почти не имеющих ни пуль, ни снарядов, ни пороху, ни перевя- ниных средств, то армия уцелела. Но эта армия находится в иностранном государстве, у господаря М'.лдаво-Валахии. Господарь согласился принять ос- | а пси армии, но чинить ей всяческие притеснения. Лж трийцы заняли Бухарест стотысячной армией под предлогом охраны столицы княжеств от турок, на самом же деле, чтобы не допустить туда наших. Венгерская конница сторожит наших, готовясь при нервом удобном случае наброситься на них.

Уходили бы ДОМОЙ™

Суворов рвется в Россию. Он боится, что при мши.нейшем промедлении похода армия совершенно ни ыют от болезней и от побегов измученных солдат. I" австрийцы загораживают дорогу. Придется проби- ийГЬСЯ..

– Суворов пробьется!

Но ведь в Малороссии восстание. Там появился ним гетмана Полуботка, поднял подкупом запорож- Н1Ч1 Возродилась старая гайдаматчина. На необозри- мим пространстве от Днестра и до Северного Донца снуют шайки гайдамаков, грабящих мирное население. I' I спи нашей армии и удастся вырваться из полупле- |Ц| ю ей придется прокладывать себе дорогу до М.м юны штыками...

Пугачев, завладев старой столицей, стянул туда и « мою ораву. Мятеж, как огненный вихрь, и сейчас рн п> швает по русской земле. Везде и всюду колодни- ии ч-иободились, и бредут толпами к столице: их

ш ит Хлопуша. Из них он устраивает новую «ан-

нир.1 юрскую гвардию». В Кремле стоит этот «каторж-

гарнизон», в котором насчитывается теперь уже

цп десяти тысяч отпетых душегубов. Но это только

286

287

«головка», только самые отчаянные головорезы. А кро ме них в Москве имеются и другие каторжные полки.

А население?

Что может сделать толпа безоружных люде» против отлично вооруженных душегубов? Кто может, тот бежит. Остальные трепещут и повинуются, злобст вуют, зубами скрежещут, но бессильны сделать что- либо. На первых порах было море разливанное, пир на весь мир, покуда не сожрали запасы. Теперь, с наступ лением зимы, с каждым днем положение делается всо хуже да хуже. Крестьяне, раньше охотно привозившие в Москву муку, сало, всякую живность, чтобы получить в обмен награбленные у горожан вещи, теперь боятся даже приближаться к Москве: пугачевская ненасытная орда их грабит. Из-за недостатка в при пасах приходится посылать по деревням целые отряды, но толку от этого мало: крестьяне хоронят свое добро в земле. Да ежели такому отряду и удается путем грабежа раздобыть кое-что, только самая ни чтожная часть добытого довозится до Москвы, потому что потребляется самими этими отрядами. Ближайшие окрестности Москвы уже опустошены. В поисках припасов пугачевцам приходится посылать отряды все дальше и дальше.