Пуговица
Шрифт:
Тут еще и заморский Илья подлил масла в огонь.
Остановившись в очередной раз у Мухиных (он периодически прилетал за выручкой и как-то ее переправлял на свой заокеанский счет), так вот — остановившись на ночлег, он почему-то решил, что надо приударить за Лялей.
Купил бутылку виски, деликатесов всяких. Дети, как обычно, трудились в квартире Дениса. Ну, он и сделал попытку. Вполне цивилизованно предложил большое сексуальное счастье и свое мужское плечо в периоды его пребывания на земле российской.
Удобно же! Тут тебе и ночлег, и женщина вроде
Ляля почувствовала себя такой униженной, что даже передать это чувство словами не смогла. Все-таки от подобных мерзостей замужество ее ограждало.
— А что бы вы сказали, Илья, если бы узнали, что ваша жена там, в Америке, с кем-то красиво и достойно развлекается, пока вы здесь? — нашла она силы спросить.
— Это невозможно! — самоуверенно хохотнул Илья. — Она у меня порядочная женщина, прекрасная мать. Ей есть чем заняться, пока я здесь. Для нее семья — главное.
Ответ убивал своей редкостной наглостью. Сам того не желая, бывший соотечественник выстраивал такую иерархию отношений, что ничего, кроме брезгливой гадливости, не возникало. Он не хотел обидеть, ни в коем случае. Он попросту был слеп в своем самодовольстве и животной сытости.
— А я, по-вашему, непорядочная? Я не мать? Почему вы не постеснялись мне такое предложить? Разве я чем-то дала вам понять, что такое возможно по отношению ко мне? — возмутилась Ляля, стараясь не заплакать.
Илья что-то сообразил, извинился.
Они даже поужинали мирно, как обычно.
Тему вроде закрыли. Но Ляле не хотелось больше, чтобы он останавливался в ее доме. Это казалось совсем лишним, оскорбительным.
Она дождалась отлета Ильи. Ничего не сказала девочкам, с которыми обычно делилась теперь самым сокровенным, как с лучшими подружками. Ляля видела, как они выкладываются, трудятся, бедные, не хотелось их волновать тем, что, в общем-то, по прошествии времени обязательно покажется пустяком.
Но однажды, в одиночестве, охватила ее такая обида, такое чувство пустоты, что она разрыдалась и никак не могла успокоиться. А тут и детки пришли на ночлег.
— Мамочка, что с тобой? Что случилось?
И Ляля вывалила свое отчаяние. И про Илью рассказала. И про то, что все с ней кончено, раз ей подобную мерзость мог предложить женатый человек. И поделом ей! Сама терпела-терпела семнадцать лет, а потом своими руками все и разрушила. И вот итог — одна, состарившаяся и никому не нужна. Даже собственным детям.
Денис расстроился так, что аж желваки на скулах заходили. Такое Рыся видела у деда, маминого папы. Он всегда был человеком сдержанным, а степень волнения и возмущения проявлялась в том, как он, внутренне собираясь, смыкал челюсти. Тогда и напрягались мускулы, выступали желваки. Именно это казалось всегда Рысе проявлением мужественности. Сдержанное молчание.
Рыся тогда впервые заметила, как детский ее друг возмужал. Ей захотелось попристальнее приглядеться к нему, разобраться, каким он стал, каким он будет. Но уже так, мельком, не вглядываясь, сообразила она именно тогда, в День Маминых Слез, что Денька-то
— Он больше этот порог не переступит, Ляля. И я с ним поговорю. Он неплохой человек, точно знаю. В делах у нас с ним все четко, доверять ему можно. А тут… Слабину дал. Как все, оказался. Не обижайтесь на него. Забудьте. Он полез не потому, что вы «второсортная», даже не думайте так. Как раз наоборот… Только чего-то недопонял. Вы в миллион раз лучше его жены.
— А ты откуда знаешь? — слабо встрепенулась Ляля, переставая плакать.
Рыся удивилась тому, как удалось Деньке найти самые нужные маме сейчас слова. «Он еще и умный у нас какой оказался», — сделала она очередное открытие.
— Про его жену? — ласково улыбаясь, переспросил Денис.
— Да, — заинтересованно подтвердила Ляля.
— Фото видел. А он вам разве не показывал? Это он, значит, давно на вас глаз положил. Все с ним ясно. Ну на фото обыкновенная толстая клуша. В очках, глаза навыкате. Без слез не взглянешь.
— Я тоже в очках, — вздохнула Ляля.
— Но вы же красивая. А она… Кстати, надо вам очки новые заказать. Модные. Эти уже сто лет у вас.
— Да где ж я достану модные? — спросила отставшая от жизни мама.
— Найдем, — уверил ее Денька. — А вообще… Какое одиночество вы придумали? Мы ради вас пашем, как буйволы, а вы тут рыдаете? Вы еще даже не знаете, какая вы уже богатая! И какой еще будете!
— Ну да! Мои года — мое богатство, — иронически вздохнула Ляля. — И реву я зря, ты прав. И, кроме годов, богатство мое — все вы. Это верно.
— И тут вы попали в самую точку. Мы — ваше богатство. И хватит страдать. Давайте лучше загранпаспорта делать. В круиз все поедем после сессии. По Средиземному морю. Как раз есть время документы соорудить. А визы в круизе не нужны. И столько стран увидим!
— Ура!!! — грянули дружно все Мухины.
Они ведь еще не видели моря! Никакого! Столько мечтали о нем, а вот уже стали взрослыми и до сих пор не побывали. А тут Денька предлагал сказку: сначала приехать поездом в Одессу, посмотреть на Черное море, потом на корабле поплыть в Стамбул, оттуда — через Венецию и Бари — в Средиземное море… Одни названия стран, городов, портов будили все самые заветные детские мечты. Казалось, в доме запахло морским ветром…
Они увидят и Турцию, и Грецию, и Италию, и Испанию… всего не перечислить! И Мальту, и даже Африку… С первого раза и не запомнить всего…
— Неужели это правда возможно, Денечка? — спросила Ляля завороженно, глядя на него, как смотрит маленький ребенок на подарки под новогодней елкой. — Ты серьезно думаешь, что это получится?
— Конечно, серьезно. Сегодня в институте объявление видел. Завтра пойду запишусь, аванс внесу за всех. Поедем, ребята?
Он еще спрашивал!
— Так это же, наверное, безумно дорого! Чтобы всех нас собрать и так вот поехать… И на поезде еще… А потом на корабле… — растерялась Ляля, стараясь не радоваться раньше времени.