Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью
Шрифт:
– Две минуты, – прошу у него.
– Окей.
Слышу, как уходит. Включаю холодную воду, мою руки и лицо.
Дерьмо. Почему бывший явился до операций?
Нужно взять себя в руки. Сейчас от меня зависит здоровье животных.
Быстрее закончу, быстрее заберу Пуговку – и поедем домой.
С трудом собираю себя воедино. Кое-как
Мне дают неделю выходных, на протяжении которой я сижу с малышкой. Узнаю, что Джека забрали из клиники, и чувствую облегчение. Всё, встреч Леоном больше не будет. Можно выдохнуть. Или слишком рано?
Потому что проблемы пришли оттуда, откуда я не ждала.
Бабушке стало плохо.
Проблемы с сердцем у неё наблюдались давно, ещё когда мы с Леоном были в браке. Тогда мы вместе с мамой устраивали её в клинику, где приводили в норму без хирургического вмешательства.
Но приступ случился снова. Мы были все вместе у неё дома. Бабуля играла с Полей, когда у её вдруг схватило сердце, и она упала на пол. В панике я вызвала скорую, а теперь мы с ней сидим в палате, разговаривая с врачом.
– Дотянули, – осуждающе выдыхает мужчина, просматривая кардиограмму и непонятные для меня бумажки. – Вот сердечко вас и испытывает. Надо операцию делать. Ладно вы, женщина, – указывает на бабушку, а затем поднимает взгляд на меня. – Вы чем думали? Надо было силком тащить в больницу. Это ж такое поколение – народные средства все вылечат. Вылечили вон.
– Я говорила, – глухо отвечаю, обнимая Пуговку, испугавшуюся за свою прабабушку. Она впервые видит больничную палату.
– Мне не до операций было. У меня вон внучка подрастает. А если со мной что-то во время операции случится? Я как их одних оставлю?
Да, бабуля у меня упёртая. Одну причину, по которой она так и не легла под нож, она уже озвучила. Боялась, что я не справлюсь с дочкой без её помощи. Вторая причина, конечно же… деньги.
– Да и дорогущая она. Мне пенсии не хватит. Я её на похороны откладываю.
– Ба, – осекаю её, сдерживая слёзы. Ненавижу, когда она говорит про свои похороны!
– Ну, всё-всё, – перебивает нас врач. – Сейчас нужно решать, что с вами делать. Встань вы на очередь пару лет назад, когда это было не критично, получили бы квоту.
– А так можно было?! – возмущённо шепчет ба.
– Можно, – кивает доктор. – Сейчас вряд ли вы её дождётесь. Боюсь, если вы и дальше будете тянуть, в какой-то момент кольнёт так, что путь только один.
Как хорошо, что Пуговка пока ещё ничего не понимает.
– Сколько
Думаю, для бабули мы нужную сумму найдём.
– Ну-у…
Он озвучивает цифру, а я не успеваю её переварить, как моя упрямая родственница вскрикивает:
– Да дешевле сразу в гроб!
Много… Это семь или восемь моих зарплат.
Таких больших накоплений у меня нет. Я надеялась, потребуется тысяч тридцать, и у меня есть маленькая подушка безопасности, которую я откладывала на ремонт. Но этого не хватит.
Есть у меня один вариант, при мысли о котором я закусываю губу и мучаюсь.
Счёт, открытый Леоном при разводе.
Им я пользовалась несколько раз. Снимала деньги, когда не было работы, а малышка вот-вот должна была родиться. Я купила вещи, кроватку и коляску.
Затем ещё раз, когда Пуговка болела, а я не могла работать из-за этого два месяца. Жили на пенсию бабули. Приходилось порой снимать с запретной карты. Потом я всё возвращала.
И я могла бы сейчас взять необходимую сумму оттуда, но… меня кое-что останавливает. Это снова свяжет меня с Новаком. Да и совесть не позволяет воспользоваться его деньгами после того, что я наговорила в клинике.
Такой вариант я оставлю на крайний случай. А до того момента что-нибудь придумаю. Надеюсь…
Глава 26
Вероника
После двух дней раздумий я всё же решаюсь снять деньги. Гордость гордостью, но рисковать здоровьем близкого человека не могу.
Сейчас, стоя в банке, я надеюсь, что Леон не закрыл счёт после нашей последней встречи.
Злость – штука неконтролируемая. Я это поняла по себе. Наговорила кучу всего, из-за чего стыдно до сих пор.
Невольно осматриваюсь по сторонам в ожидании. Взгляд цепляется за мужчину, спускающегося по лестнице со второго этажа. На руках у него темноволосая маленькая девочка. Может быть, ровесница моей Пуговки.
Улыбка сама появляется на лице.
Отцы с дочками такие милые. С виду здоровый и суровый мужик, а когда общается с малюткой, черты его лица меняются, становятся мягче, тон ласков и нежен.
– Руслан Тагирович, – окликают того самого мужчину. – Там ещё несколько документов подписать надо.
– Черт, – выплевывает, останавливаясь. Уже хочет вернуться, но его стопорят крохотные ладошки на щеках и аккуратной подстриженной бороде.
– Па, – лепечет малышка у него на руках. – Кусать хотю.
– Сейчас, татарчонок, сейчас. Идём.
Прыскаю от смеха.
Татарчонок? Забавно.
Все придумывают своим деткам прозвища? Не знаю, но, когда дочка обращается к папе, тот полностью преображается, бросает все дела и направляется на выход.