Пулковская цитадель

Тестов Александр Валентинович

Он уже было отошел от дверей диспетчерской, как вдруг замер, развернулся, а затем громко и протяжно свистнул. В замкнутом пространстве этот своеобразный сигнал прозвучал оглушительно. Болтовня почти сразу стихла.

— Господа хорошие! — обратился Никодим к офисным работникам. — Сейчас эти придурки внизу прикончат всех, кто там есть, а потом пойдут гулять по этажам. С оружием!

При слове оружие два оператора-охранника невольно потянулись к кобурам. Впрочем, их жеста никто не заметил.

— Это с чего бы это? — вопросил молодой мужчина.

— Это как вариант.

Лучше, конечно, чтобы они не пошли. Хорошо бы они друг друга перестреляли. А лучше, чтобы этого всего вообще не было. Но вдруг! — Никодим поднял вверх указательный палец. — Вдруг они захотят прогуляться. Я, как и вы, не понимаю, что тут происходит и что нашло на тех парней, но ясно одно — они спятили и теперь стреляют во все, что движется. Поэтому, — он опустил палец, видимо, поняв, что выглядит это комично, — поэтому надо забаррикадировать лестничные двери, иначе они придут и к нам. И еще лифты надо отключить, чтобы эти паразиты не приехали к нам в гости. Это можно сделать?

— Можно, — тут же отозвался кто-то, — но они и так не смогут воспользоваться лифтами. У них нет карт доступа.

— У трупов могут подобрать. Поэтому двери завалим крепко. Я так понял, этаж у нас большой — мебели хватит. Ну так что?

Мужики переглянулись и одобрительно покачали головой, мол, давай — пошли. Седой чуть приотстал и, склонившись, прошептал Галине Анатольевне в самое ухо:

— А это кто?

— Не знаю, Сергей Сергеевич, — пожала плечами женщина, — пришел снизу, во-он с той девушкой.

— Понятно. Случайный прохожий… — кивнул Сергей Сергеевич и пошел догонять мужчин.

— Девушки, нам тоже надо помочь. — Галина Анатольевна обратилась к женскому коллективу. — И вы тоже, — сказала она двум оставшимся на местах диспетчерам.

Женщины стали медленно расходиться. Один из охранников тоже покинул свое рабочее место, второй же остался наблюдать за мониторами, на которых все еще продолжалась смертельная вакханалия. Внезапно один из безумных заметил куполок камеры. Склонил голову и, не отрывая глаз от потолка, где было установлено скрытое наблюдение, подошел ближе. Диспетчер увидел перекошенное злобой лицо и красные глаза. Человек в форме капитана полиции не спеша поднял пистолет, тщательно прицелился и выстрелил. Одно из окошечек на мониторе погасло — камера перестала подавать сигналы. Однако другая камера, с противоположной стороны вестибюля, наблюдала за действиями капитана. Он сменил обойму и стал пристально разглядывать потолок. Вскоре одно за другим погасли еще два окошка на мониторах слежения…

— Вот сволочи, — выругался охранник и, встав, выглянул в коридор. — Они бьют камеры, — сказал он, заметив Галину Анатольевну, застывшую у стойки ресепшен. Та не отреагировала, диспетчер понял, что ей не до него и убрался обратно.

Только он присел на стул, как «молчавшие» мониторы, где должны были отображаться камеры во втором вестибюле, вдруг ожили. Включились несколько окошек на мониторе.

— А это что за уроды? — растерянно спросил диспетчер у напарника.

— Хрен его знает, — напарник привстал, приблизился к мониторам. — Скины или еще кто… глянь, они все в коже.

Камеры, словно

в издевку, вновь отключились.

— Не понял… — скривив губы, протянул один из охранников.

Глава одиннадцатая

ПРИВЫКАЙ

14 сентября 2013 года, около полуночи, Санкт-Петербург, улица Внуковская, бизнес-центр «Пулково Скай».

Если мальчик любит мыло И зубной порошок, То у этого дебила Будет заворот кишок.

Есть величайшее счастье в мире — сделать наконец то, чего так долго и мучительно хотел! Кто не испытал этого хоть раз, тот не поймет. К счастью, таких нет, и поэтому мы все прекрасно понимаем друг друга. По крайней мере в этом вопросе.

Спасшиеся из лифта немедленно ринулись вглубь коридора искать заветную дверь, за которой девочки ромашки собирают, а мальчики — коней привязывают. К невыразимому облегчению, лучший друг цивилизованного человека функционировал вполне исправно: принимал и отправлял дальше.

Жизнь сразу показалась не такой уж невыразимо тяжелой и трагичной. А еще — возникли разные желания. Разносчику пиццы и Слонику захотелось поесть, Тортилле — прилечь, «костюму» — узнать последние новости, а Ларисе — разжиться где-нибудь сухими пеленками для Демки. К счастью, ее новый знакомый оказался парнем без комплексов. Он стянул с себя форменную футболку, оставшись в обычной, и с помощью того, что осталось от маникюрного набора, разделал на две половинки.

— Вот тебе на первое время пеленки, — объявил он, — а подгузников можно из туалетной бумаги навертеть. Она тут мягкая. И двойная. Конечно, не совсем то, что нужно, но до утра доживешь.

— А мобильник здесь работает? — спросила Лариса.

— Не знаю, не проверял. Хочешь маме позвонить? — догадался парень. — Так ведь ночь глубокая. Она, наверное, спит.

— Ты что! — возмутилась Лариса. — Да она с ума сходит.

Мобильник, хулиганивший в лифте, послушно показал антенну. Лариса напряглась, но номер мамы все-таки вспомнила.

— О господи! Где ты? — закричал динамик. — Как ты, как Дема?

— Мама, мы здесь, на четвертом этаже, я потеряла мобильник, это номер моего друга… — Лариса озадаченно замерла, сообразив, что в этой суете с пушкой и всем остальным они так и не познакомились.

— Костя, — подсказал разносчик пиццы.

— Его Костя зовут… Мы застряли в лифте, — затараторила Лариса, опасаясь, что связь вот-вот пропадет, — но мы уже выбрались, и сейчас…

— У него глаза не красные? — перебил взволнованный голос.

У девушки вытянулось лицо. Она посмотрела на Костю.

— Нет, а что?

— Слава богу! У вас там тихо?

— Да-а, — озадаченно протянула Лариса, — ночь же.

— Красноглазых нет?