Пулковская цитадель
Шрифт:
— Я иду искать маму, — объявила Лариса.
— Рехнулась? — Лиза встала, перегородив выход. — Ты же слышала по громкой связи, там была перестрелка и есть опасность заражения.
— Всего три этажа, — упрямо сказала Лариса, — лифт работает. Я не понимаю, чего я до сих пор тут сижу. Пропусти меня, хорошо?
— Сама дура, ребенка зачем тащишь? — подал голос Слон.
— Затем, что это мой сын, и я его не брошу, — обстоятельно объяснила Лариса. — И я не дура. Не надо обзываться, пожалуйста.
— Ну, извини, —
— Пропусти меня, — Лариса подошла к двери, — пожалуйста, пропусти. Ты же понимаешь, что если я решила, то я все равно уйду. Ночью уйду. Всю жизнь ты тут караулить не будешь, отойдешь поесть, в туалет или спать захочешь…
— Да в гробу я видела тебя караулить, — рассердилась Лиза, — была нужда. Если хочешь — иди. Только Демку здесь оставь. Если там, и правда, все нормально, вернешься. Или позвонишь — мы его принесем.
Лариса упрямо помотала головой. Она стояла напротив двери с кульком в руках, и было понятно, что отойдет она только в ту сторону, куда нацелилась, а именно — в коридор.
— У девки гиря до полу дошла, — авторитетно пояснила тетушка Тортилла, которая наконец-то выспалась и теперь сидела на круглом табурете босая и неторопливо пила растворимый кофе из большой красной кружки с надписью «Спартак — чемпион!».
— Да ладно, действительно, всего три этажа, — вдруг сказал Костя, — только не на лифте. По лестнице. Если чего услышим — мотыльнем назад.
— Еще один псих, — решила Лиза, — всего за несколько франков русский самоубийца пройдет на руках по всему парапету Эйфелевой башни!
— Шокера дашь? — прямо спросил Костя.
— Щаз-з-з, — протянула Лиза, — чтобы ты пропал вместе с шокером. И оставил бедную девушку совсем беззащитной. Сама с вами схожу. С шокером.
— И ты туда же? — изумилась Торгилла. — А такая с виду разумная девушка.
— Всего три этажа! — рявкнула Лиза.
Коридор был пуст, что могло бы насторожить компанию, но почему-то не насторожило. Поминутно оглядываясь и прислушиваясь, они вышли на площадку для лифтов. Там тоже было тихо. Из шахт не доносилось ни звука. Костя все-таки хлопнул по кнопке, и лифт исправно пришел в движение. Но это было единственное движение. Этаж словно вымер.
Глава третья
ЕЩЕ ОДНА НАХОДКА
15 сентября 2013 года, раннее утро, Санкт-Петербург, вернее глубоко под ним.
— Бросай курить, вставай на лыжи. И вместо рака будет грыжа… Не лестница, а прямо какой-то тест на здоровый образ жизни, — бурча себе под нос, Кошка поднималась вверх.
Вверх, вверх и вверх… Узкая темная лестница казалась бесконечной. Кое-где ступеньки от времени начали разрушаться, и пару раз Кошка чуть не споткнулась. Сказывалась усталость. Сколько «этажей» она уже отмахала? Двадцать? Вполне возможно. Сбоку
— Килограммов двенадцать, — посчитала Кошка, — неудивительно, что икры ноют.
До слез было жаль чемодана. Кошка понимала, что, развалив стену, она сама, своей рукой, выставила сокровище на всеобщее обозрение, и в следующий раз, когда она сюда вернется, этого мастодонта просто не будет. Упрут. Впятером придут и упрут. Но тут уж ничего не поделаешь, не родилась она першероном.
Лестница напоминала абстрактную модель бытия, того самого, которое определяет сознание. Вниз — во тьму, возможно, к смерти — как нечего делать. Вверх — к солнцу, к жизни — придется попотеть.
«Господи, вот ведь дурь в голову лезет… Это от усталости», — решила Кошка и, чтоб отвлечься от монотонности подъема, стала считать про себя по-французски. Начала с тысячи. На пятьсот тридцати семи замороченное сознание что-то мяукнуло, но Кошка по инерции продолжала считать, и только через несколько секунд сообразила, что ее насторожило. И впрямь, она устала больше, чем это допустимо. Звук, который с таким трудом протолкнулся сквозь французские числительные, показался тихим, на грани слышимости, стоном. Девушка замерла, вслушиваясь в тишину. Стон повторился. Он был таким слабым, что Кошка решила: кто бы там ни был, опасности он явно не таил. Уж скорее нуждался в помощи.
— Кто здесь? — позвала она. — Не бойтесь, я — ДРУГ.
Она сделала еще несколько осторожных шагов.
— Ко-о-ошка?! — удивленно прошелестела темнота.
Опаньки! Она чуть не села прямо на лестницу, и только четкое понимание того, что встать снова будет трудно, удержало ее на ногах.
— Кто! — свистящим шепотом выстрелила она и на всякий случай выдернула из бокового кармана рюкзака увесистый металлический брусок, сплющенный с одного конца.
— Я это, — ответили ей.
— Я? Очень информативно, — сквозь зубы прошипела девушка. — Я спросил у ясеня, а потом у тысеня… Имя у тебя есть, «я»?
— Лю… Люба. Ты поднимись, — посоветовал слабый, но внятный голос, — не бойся. Тут я одна… живая осталась.
Аккуратно, словно ступая по сырым яйцам, Кошка пошла на голос, и через несколько ступеней на площадке луч фонаря выхватил два тела, лежащих одно на другом. Под ними расплывалось пятно: большое, темное и мокрое. Колени как-то разом ослабли, и Кошка села.