Пуля для бизнес-леди
Шрифт:
— Мамочка! — поцеловала её в щеку Настя. — Я уже взрослая, ты заметила?
Настя смотрела на маму с грустью. И грусть эта появилась после того, как однажды мама в порыве откровенности призналась ей: «Жизнь моя не удалась». А ведь мечтала о лучшем, когда после десятилетки вырвалась из своей деревни в Москву, таскала кирпичи на стройке и ещё ухитрялась учиться заочно в институте культуры, туда охотно принимали сельских производственниц, надеясь, что они снова вернутся в свои Ивановки да Марьяновки «поднимать культуру». Мама не вернулась, она встретила в Москве свою любовь.
Олег поздравил по телефону с ордером на квартиру. Она сказала, что приглашает его вдвоем отметить такое важное событие, но Олег отговорился:
— Не сейчас, потом…
И сказал непонятное:
— Сейчас мне противопоказано.
— Но почему? — удивилась Настя.
— Долго объяснять. И не по телефону.
Он часто так говорил: «не по телефону». Словно опасался, что их услышит кто-то еще, третий-лишний. Настю забавляла эта игра в конспирацию, она относилась к ней, как к причудам влиятельного человека. А что Олег был из «влиятельных», она не сомневалась. Во всяком случае, он не скупился, когда надо было достать бумажник. И все свои обещания исполнял.
— Тебе на днях позвонит Алексей, — напомнил он, заканчивая разговор. — Сделай так, как он велит.
Алексей действительно позвонил. Он был в творческом отпуске, по его словам, сиднем сидел на даче, заканчивая новую книгу. Отрываться от работы не хотел и предложил Насте приехать к нему, на Сходню.
— У меня работа, — напомнила Настя.
— Приезжай в субботу. Один субботний день пионеры обойдутся без твоей опеки. Будут только счастливы.
Настя согласилась и он подробно рассказал, как ехать и как искать его дачу, заставил даже повторить свои указания, чтобы убедиться, правильно ли она его поняла.
— И ни у кого ничего не расспрашивай. Ты девочка приметная, сразу сообразят, к кому топаешь.
Алексей тоже играл в конспирацию. Дача, как выяснила Настя, была редакционной, и ему не хотелось, чтобы кто-либо пронюхал о её посещении.
Рубленый, по виду не очень новый, дом стоял на краю дачного поселка — вроде был его частью и в то же время отгородился от других домов высоким забором. Калитка была полуоткрыта, и Настя, поколебавшись недолго, толкнула её и по гаревой дорожке пошла к дому. На крылечке стоял Алексей и приглашающе махал ей рукой. Он поцеловал её в щеку, взял из рук сумку:
— Заходи в мои хоромы.
— Погоди, дай осмотреться, — попросила Настя.
Территория была большой и ухоженной. От крыльца в разных направлениях разбегалось несколько дорожек. Уже цвели нарциссы и садовые подснежники,
— И не подозревала, что ты так любишь копаться в земле, — проговорила Настя. — Вон у тебя какой порядок везде!
— Я? — удивился Алексей. — Это заботы садовника.
Ну, конечно же, у таких влиятельных людей должны быть не только дачи, но и садовники к ним.
В доме было просторно, хорошая добротная мебель, ковры на полах и картины на стенах — репродукции известных картин классиков. Но все было как-то по казенному, словно завозилось сюда по кем-то установленному списку.
— Это старый дачный поселок, — объяснил Алексей, — ещё дореволюционный. Здесь жили богатые врачи, адвокаты, чиновники. В двадцатых годах дачи подарил нашей газете Совнарком. Вон на той, — указал он куда-то за окно, — жил Карл Радек. После его ареста чекисты весь участок изрыли в поисках подпольной типографии и прочих улик.
— Кто такой Радек? — спросила Настя.
— Вот она, нынешняя молодежь! — деланно возмутился Алексей. — Был такой соратник Ильича, считался известным международным деятелем и журналистом. Но, между нами, писал неважно, больше славился своими едкими шуточками в адрес папы Джо…
— Папы Джо?
— Иосифа Виссарионовича… Вот он его и отправил на перевоспитание в лагеря. Там его забили зэки.
Настя зябко передернула плечиками, и Алексей заметил это.
— Впрочем, не будем о печальном. Я закончу страницу, а ты пока накрой на стол. Все необходимое найдешь на кухне, в холодильнике. Осваивай…
— Где накрывать?
— На веранде.
Настя не стала спрашивать, где супруга Алексея. Какое ей было до этого дело, где бы та ни была. Ей понравилась дача, было приятно, что субботний день она проведет здесь, где и не пахнет дымным городом, тренькают синички, и ветви сирени заглядывают в распахнутые окна. Насте было хорошо, хотя она и подумала мельком, что это чужое гнездо, в котором оказалась случайно. «Ничего, когда-нибудь и у меня будет дача не хуже», — утешила она себя.
Алексей в комнате, приспособленной под рабочий кабинет, бодро стучал на машинке.
— Не вижу, чего выпить… Или у тебя сухой закон? — спросила Настя, исследовав содержимое холодильника.
— Пошарь в баре, деревня, — откликнулся Алексей.
И в самом деле — деревня… Но стол накрыла она быстро и умело, Алексей наконец оторвался от машинки и похвалил её.
Она выпила охотно, не жеманясь, ведь Алексей — друг её Олега и ей нечего было опасаться.
После второй рюмки он серьезно сказал:
— Теперь о деле. Потом расслабимся. Я свою рабочую норму на сегодня выполнил, имею полное право.
Настя — вся внимание — ждала, что он ей скажет. От этого — она понимала — будет зависеть все её ближайшая, а, может, и дальнейшая жизнь.
— Не передумала стать журналисткой?
Она кивком подтвердила, что нет, не передумала.
— На факультет журналистики ты не поступишь, там конкурс под небеса, а наше влияние нулевое. Есть другой вариант…