Пуля для невесты. На карусели чувств

Суботина Татия

Его шатало, наверняка, было адски больно, но домовой не издал ни единого стона.

Бесшумно подойдя к водителю, друг хлопнул того по пояснице. Стоило мерзавцу обернуться, как в его лицо ударила струя зеленого дыма. Мужчина закашлялся. Замер. Его глаза остекленели.

— Забирайте вещи, госпожа, — кивнул мне Кузя. — У нас есть несколько минут, пока человек не придет в себя.

— Что ты сделал?

— Наслал дурман, — охотно пояснил он. — Благодаря этой уловке таксист не вспомнит о последних событиях. А когда придет в себя — мы уже будем в безопасности.

— Очень

удобно, — пробормотала я, достав чемодан из багажника.

Не дожидаясь пока срок действия дурмана выйдет, мы поспешили в направлении особняка. Как только сделали несколько шагов за ворота, они автоматически закрылись, отрезая внешний мир и сумасшедшего таксиста в прострации.

Встречать нас никто не вышел, что было странно, если брать во внимание шум, которым точно сопровождались эффектные разборки с Тенью. К тому же кто-то же должен был открыть ворота, проявляя гостеприимство? И почему этот «кто-то» не пришел на помощь, когда мы с домовым так в этом нуждались?

— На защитном куполе вокруг территории ордена — полог тишины, — будто прочитав мои мысли, пустился в объяснения домовой. Он старался идти вровень со мной, хотя было видно, что это не давалось легко. — Нас, скорее всего, просто не услышали.

— А кто открыл ворота? Почему не вышла охрана? Кто-то же должен… патрулировать периметр, нет?

— Ворота открыл я. Для вас, госпожа. Сам я могу зайти на территорию, не опасаясь замков и дверей, — без доли хвастовства, пояснил домовой. — А вот почему у границы сейчас нет защитников… хороший вопрос. Но ответить на него я не смогу.

На мое любопытство, почему водитель не отвез нас поближе к особняку, минуя аллею, Кузя объяснил, что Тень не смогла бы самостоятельно преодолеть защиту ордена. А ее попытка проникновения на территорию особняка таким образом не осталась бы незамеченной. Тревога, поднятая членами ордена существ, явно не входила в изощренные планы твари и нарушила бы правила игры, какими бы непонятными мне они ни были.

С каждым шагом дорожная сумка становилась все тяжелее, неприятно оттягивала плечо, широкая лямка впивалась в тело, вызывая жжение. К тому же, вместо того чтобы испытывать облегчение, ведь удалось выбраться из этой переделки живой и почти невредимой, я чувствовала необъяснимую тревогу и волнение. Последнее, к слову, только усиливалось. Из-за чего в животе, казалось, образовался тугой узел.

Если хорошенько подумать, я оказалась не готова к такому скоропалительному возвращению туда, откуда только утром уезжала с чувством горечи, разочарования и стыда. И не встань вопрос безопасности ребром, пару тройку дней позволила бы себе отсиживаться в квартирке, строить планы и восстанавливать разрушенный островок душевного спокойствия.

Сейчас же придется встретиться со своими слабостями и страхами лицом к лицу. Без подготовки.

Конечно же, я не должна испытывать одновременно предвкушение, возбуждение и страх от мысли, что скоро увижу Егора. И встреча с ним совершенно не сможет выбить меня из колеи, пошатнуть уверенность в плане, который успела составить вдали от мужчины. Не сможет.

Только вот почему-то внутренний голосок едко твердил обратное, а шестое чувство подсказывало, что Егор не перестал действовать на меня, как криптонит на Супермена. И мне явно придется еще не раз в этом убедиться.

Пока я отчаянно предавалась самобичеванию, Кузя отстал на несколько шагов. Замедлился. И не дойдя до крыльца двадцати метров, упал на колени. Воздух разрезал тихий стон. Первый звук слабости, который он позволил себе при мне.

Я не сдержала вскрика.

Похоже, привыкнув к атмосфере мужественности, решимости и безопасности, что окутывала меня в обществе Кузи, я неосознанно переоценила его физические возможности. Напрочь позабыла о серьезности ранения!

Опустив сумку на землю, подняла домового на руки. Несмотря на маленький рост и почти ребяческое телосложение, друг оказался тяжелой ношей. На боль в спине, сцепив зубы, я не обращала внимания.

— Погоди немного. Сейчас войдем в дом. Тебе обязательно помогут, — как ребенку приговаривала я, скорее для собственного успокоения.

— Могу исчезнуть… на время, — просипел домовой, закатывая глаза. — Так надо. Вернусь.

Китайским болванчиком я кивала, не слишком вслушиваясь в слова. Входная дверь — была единственным моим ориентиром, как финишная лента для призера-марафонца. С кряхтением я преодолела оставшееся до особняка расстояние, толкнула дверь, которая неожиданно легко поддалась, и, тяжело дыша, ввалилась внутрь.

— По… могите…

Первым кого увидела — была Ада. Тревожно хмурясь, она спешила к нам. Ее губы шевелились, но слов я не слышала.

— Он ранен!

Стоило опустить Кузю на мраморный пол, как домовой… исчез. Растаял словно утренняя дымка.

Чтобы не закричать от ужаса, я закусила кулак.

Опоздала?!

— С ним все будет в порядке. Подлечится и вернется, не переживай, — казалось, в сотый раз повторяла Ада, заботливо приобняв меня за плечи. — Все будет хорошо, поверь мне.

Я кивала, старалась успокоиться, выровнять дыхание, но противное чувство тревоги не отпускало. Хоть Кузя и успел предупредить о своем исчезновение, но этот момент все еще стоял перед глазами и произвел на меня неизгладимое впечатление. На секунду я действительно поверила, что навсегда потеряла… друга. И это оказалось ужасно горько. Богатая фантазия тут же спроецировала возможное будущее, когда Егор вот так же мог вскоре… исчезнуть из моей жизни, умереть. От невыносимой боли перехватило дыхание.

— Столько крови, — вздрогнула я, не в силах отвести взгляд от пятна на плитке.

— Он не умрет, — твердым голосом заявила Ада. — Слышишь?

Когда я не ответила, девушка, взяв меня за подбородок, настойчиво заставила обратить на нее внимание:

— Домовых не так легко убить, как может показаться на первый взгляд. Никогда не давай себя запутать невинностью внешности, огромную силу можно спрятать и в божьей коровке. Усекла?

— Усекла.

— Вот и хорошо. А теперь пошли, гостья дорогая, расскажешь мне все. В подробностях.