Пуля для певца
Шрифт:
— И как только ты их не боишься…
— Кого? — спросил Роман, ласково проведя пальцем по руке Лизы.
— Да всех этих… Змей, пауков, прочих гадов…
— А что их бояться-то? — удивился Роман. —
— Да-а-а… Вон он какой страшный!
— Кто?
— На стене сидит.
Роман повернул голову и, увидев паука, улыбнулся.
— Ну и что такого страшного ты в нем нашла?
— Большой, волосатый, как сейчас бросится!
— Ага! Бросится и выкрутит тебе руки.
— Не руки выкрутит, а укусит. Он же ядовитый, наверное.
— Да-а-а, Лизетта, видать, в вашем ликбезе природоведения не было. Это же обыкновенный птицеед. И он вовсе не ядовитый.
— Врешь!
Роман презрительно посмотрел на Лизу и, протянув руку, осторожно снял паука со стены. До этого ему никогда не приходилось брать в руки таких внушительных страшилищ, но он видел, как это делают другие, поэтому, не желая выглядеть перед Лизой трусом, заставил себя почти хладнокровно подсунуть пальцы под паука, и тот неторопливо перебрался к нему на ладонь.
Романа умилила доверчивость, с которой ужасный волосатый пожиратель птиц забрался к нему на руку. Воодушевленный успехом, он пересадил паука себе на грудь, прямо перед самым носом Лизы и, с трудом сдерживая дурацкую гордость, сказал:
— Вот
Лиза, глядя на сидевшего в десяти сантиметрах от ее носа птицееда, прошипела:
— Убери сейчас же!
— Да ты только посмотри, какой он красивый!
— Убери его к черту, дурак!
— Ах вот как! Ну тогда возьми и убери сама.
Лиза протянула к пауку дрожащую руку и, осторожно взяв его за волосатое тулово, выбросила в окно.
— Нет в тебе жалости к животным, — горестно сказал Роман. — Он же все ноги себе переломает!
— Ничего, — ответила Лиза, с отвращением глядя на свою руку, — у него их восемь, переживет. А ты извращенец, вот ты кто.
— Конечно, извращенец, — сказал Роман и поднялся с кровати. — Вот, например, тебя полюбил.
— Что-о-о? — Лиза вскочила и снова замахнулась на Романа подушкой.
— Ай!
Роман выскочил из хижины и бросился бежать в сторону небольшого озерца, которое находилось в ста шагах от их пристанища. Лиза устремилась за ним, и через полминуты оба они с громким плеском рухнули в воду.
Вынырнув, Роман увернулся от карающей десницы Лизы и, прижав ее к себе, спросил:
— А ты правда меня любишь? — Правда. А в этом озере действительно нет крокодилов? — Не-а. — Тогда давай наперегонки к тому берегу!