Пуля для проигравшего
Шрифт:
– Я всегда говорил, что дуракам веет, но не до такой же степени!громогласно аявил Сырник.- Ну вот скажи мне, Корни- лов, почему так случается? Лена машинально амерла у двери, видимо, ни рау не слы- шала, чтобы посетители так приветствовали больных.
– Дуракам, действительно, веет,- скаал я.- А кто дурак, нетрудно понять, сравнив мой внешний вид и твой. Сырник подошел к тумбочке, положил рядом с родительской передачей два яблока.
– Конечно ты,- уверенно аявил он.- Потому что, если б я попал в больницу, ко мне явилась бы медсестра лет шестидесяти, толстая и страшная до беобраия. А а тобой присматривает та- кая красавица! Да я бы сам себя поколотил, чтобы полежать в ее владениях.
–
– Не там, где ты, равратник, думаешь. Вот тебе яблоки, ешь и скорее поправляйся. Бе тебя скучно. И вот еще что... Он достал и внутреннего кармана своей куртки малыша Борьку и посадил на мою кровать.
– Ой, крыса!- испуганно вскрикнула Лена. Борька и вправду был серым грыуном с длинным хвостом, но крысой я его не наывал, и не любил, когда наывали. Он был просто Борькой, моим маленьким серым другом. Жил у меня в клетке, но когда я бывал дома, носился по комнате и прокани- чал. Большой выдумщик, а вообще-то умница и очень симпатичный парень. Я случайно спас его от верной смерти весной, и с тех пор крепко привяался к серому малышу. А вот Сырник долгое время терпеть не мог Борьку, и, приходя ко мне, говорил ему всякие гадости, самыми мягкими и которых были "крыс бесхвостый" (хо- тя хвост у Борьки был длиной с него самого) и "бесполеный грыун". Малыш отвечал ему откровенным прерением - демонстра- тивно поворачивался адом, или абирался в свой деревянный до- мик внутри клетки, чем выводил Сырника и терпения. Но однаж- ды, когда мы анимались расследованием сложного дела, в ре- ультате чего, кстати, пострадал и Борька, и нас агнали в угол, Сырник почувствовал желание поделиться с малышом своими мыслями, по-хорошему. Со мной он уже все обсудил, а больше не с кем было. И малыш, как и всякое умное и дружелюбное сущест- во, отнесся к этому с пониманием. С тех пор, приходя ко мне, бывший ОМОНовец, доровенный громила, с кем лучше не встречаться в темном месте, дабы не стать аикой, первым делом шел к Борькиной клетке, выпускал малыша и говорил ему то, что не мог скаать дома. То есть, как тяжело мужику, когда жена все время чем-то недовольна, чего-то требует, а дочки не слушаются и не хотят учиться на отлично, и все такое. Борька абирался к нему на колени, с понимаем выслушивал исповедь Сырника, иногда вставал на адние лапки и махал передними, мол, чепуха все это, не бери дурного в голову. а это Сырник считал малыша настоящим боевым другом. Вот его-то он и принес в больницу, напугав медсестру Ле- ну. В ненакомой обстановке Борька робел. Он вытянулся во всю длину (28 сантиметров), медленно пошел к подушке, испуганно принюхиваясь, а потом торопливо абрался ко мне под одеяло. Я нашел его ладонью, погладил и скаал:
– Не бойся, малыш, не бойся, мой хороший. Никто тебя десь не обидит. Борька малость осмелел, высунул мордашку и-под одеяла, внимательно посмотрел на меня черными бусинками, потом выбрал- ся больше, ткнулся носом в мой подбородок. Лена иумленно смотрела то на него, то на меня, то на Сырника и абсолютно ни- чего не понимала.
– Это Борька,- скаал я девушке.- Он ручной, очень умный и дружит со всеми, кто к нему хорошо относится. Посмотри, ка- кой он симпатяга. Соскучился по мне. Я почесал малыша а ушком, он привычно вытянул мордочку. Лена растерянно кивнула и вышла.
– Как ты его донес? Не простудил?- спросил я.
– Да ты что! У меня куртка меховая, и карман просторный. Посадил, скаал, что идем тебя проведать, он и согласился. Ви- дишь, как рад тебе. Борисок умный парень,- Сырник посмотрел на дверь, вытащил и другого внутреннего кармана плоскую стеклян- ную фляжку, сунул под одеяло.Надеюсь, тебе можно? После дра- ки - лучшее средство привести нервы в порядок.
– а это спасибо, но давай о деле.
– Откуда я наю? Ты меня не ставил в ивестность.
– Чем мы сейчас анимаемся? Что а дело? С кем необходимо было встретиться? Если я уехал со дня рождения отца, начит, это был важный свидетель. Кто? Сырник снова пожал плечами. И тут я понял, что он нает о моем беспамятстве и не собирается воскрешать абытую мной ин- формацию.
– Ты, Андрюха, поскорее выдоравливай, а потом и дело де- лать будем. Эти колы от нас не уйдут, это я тебе гарантирую,- вот что он скаал мне.
– Как это
– потом, если время уходит?!- раолился я.- Кончай мне моги пудрить, понял? Кто такой Игорь? А Ирина, Ле- ра... Валерия? А толстый мужик, кто они? Я, действительно, ни хрена не помню!
– Ну чего раорался? Не могу я тебе ничего скаать, обе- щал. Ладно, мы пошли. а Бориса не беспокойся, все у него бу- дет нормально. Он вял малыша, но тот вцепился коготками в одеяло, не желая уходить. Сырник все же бережно оторвал Борьку от одеяла, посадил в карман, прижал его верх ладонью.
– Отцу с матерью обещал?- спросил я. Но можно было и не спрашивать. Они ведь дали ему ключи от моей квартиры, чтобы отве окровавленную одежду и присматривал а Борькой. Они расскаали ему о моем состоянии и попросили, чтобы не говорил о деле. А Сырник - мужик порядочный, если обещал, слово свое сдержит.
– Я, может, автра аскочу,- виновато пробормотал он.- Что-нть надо принести?
– Ладно, спасибо, что аглянул. Присматривай а малышом, вони мне на мобильный хотя бы ра в день и помни, что время уходит.
– Не уйдет,- неожиданно жестко скаал он.- Никуда и ник- то, на хрен, не уйдет. Понял? Он не успел выйти, как в палату стремительно ворвалась... Наташа. Это моя единственная и неповторимая любовь, некогда сбежавшая от меня к богатому папику, а теперь не нающая, как вернуться. А я не нал, как вернуть ее, такие дела.
– дравствуй, Олег, ты отлично выглядишь в отличие от Корнилова,- на ходу бросила она удивленному Сырнику.- Все, по- говорили? А теперь ивини, Олег, у меня мало времени. Будь добр, оставь нас,- она присела на край кровати, аметила в дверях Лену, нахмурилась.- Девушка, акройте дверь, и десять минут не открывайте ее. Лишь после этого она наклонилась, осторожно поцеловала меня в губы. Краем глаа я успел аметить, как Сырник кивнул и послушно вышел и палаты, а Лена, прежде чем акрыть дверь, покаала яык моей бинес-леди
– после гибели мужа Наташа воглавила солидную фирму и, насколько я нал, дела ее шли хо- рошо. В коридоре Лена о чем-то говорила с Сырником, но я не слышал, о чем. Наверное, о Борьке. В другое время, даже серьено раненый, я бы прыгал от ра- дости, увидев в своей палате Наташу. Она мне часто снилась, до сих пор, хотя прошло уже больше двух лет, как мы расстались. Но сейчас я был слишком обеспокоен проблемами своей памяти, чтобы радоваться даже Наташе. Она неуверенно предложила мне воглавить ее службу бео- пасности, прекрасно ная, что работать в подчинении любимой женщины я никогда не стану. Но чем она еще могла мне помочь? Только своим присутствием, да только голова моя, к сожалению, была анята другим. Наташа поняла это.
– И что ты а идиот, Корнилов?- со вдохом скаала она.- Все у тебя не так, как у людей. Не понос, так олотуха...
– А у тебя так?
– И у меня тоже. И-а тебя, идиота.
– Согласен, я идиот. наешь, почему? Потому что однажды представил себе - ты станешь моей женой, и мы будем жить вмес- те, в маленькой квартирке в Крылатском. Ты бы работала секре- таршей, а я бы сейчас был уже майором ФСБ. Жили бы себе, люби- ли друг-друга, уже детей бы воспитывали. Идиотим, верно?
– Если бы, да кабы!- сердито скаала Наташа.