Пуля для следователя

Незнанский Фридрих Евсеевич

— В Златоусте, Челябинская область.

— Совсем прекрасно. От нас поговорите с ними по телефону и успокоите. За помощь следствию получите большие поблажки. Это я вам гарантирую. Время для размышлений у вас есть. Думайте, старшина.

Против всяких ожиданий, по пути в Москву Петр впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Он даже ощутил себя свободным человеком, несмотря на наручники и на то, что конвойные контролировали каждое его движение. Ухтомский удивился своему умиротворенному состоянию, а потом понял, что иначе и быть не могло, если до этого он длительное время находился под страхом разоблачения. А ведь для таких, как он, быть разоблаченным еще не самое страшное. Петр всего лишь исполнитель, винтик в преступном механизме. Заказчики довольно решительно

разделываются с такой мелкотой, для них любой свидетель представляет угрозу. Тут никакие человеческие отношения не учитываются. Нужно ликвидировать звено в цепочке, чтобы поставить следствие перед непреодолимой пропастью, чтобы оно не добралось до истины. Почему же он на все это пошел? Платили хорошо. Он не деньги получал — деньжищи! Но зачем ему столько, если даже тратить некогда? Ведь Ухтомский все время находился в обойме, под неусыпным контролем своих руководителей. Зато начальственная шваль жила в свое удовольствие. «А мы так не договаривались! — думал Петр. — На фига козе баян! Почему я должен целиком зависеть от вас?! Почему чуть что вы убираете меня с глаз долой?! Посылаете туда, где мордовороты вроде вас хотят меня ликвидировать, точно так же как мы по вашим приказаниям убивали предпринимателей, потом следователя, потом его отца. Так можно зайти слишком далеко. Пора остановиться».

Часть IV Встречное движение

Глава 1 Направление ответного удара

Когда заведующему отделом происшествий «Вечерних ведомостей» Николаю Николаевичу Мамаеву позвонила незнакомая женщина и сказала, что хочет сделать для его газеты важное сообщение, он скептически отнесся к ее словам. Сколько таких информаторов ежедневно стремится в редакции, обещая сенсационный материал, сосчитать невозможно. А дойдет до дела, выясняется, что они пришли рассказать про недоросля, вывинтившего лампочку в подъезде. Журналист пожелал узнать, какую тему затрагивает ее сообщение. Однако женщина твердо заявила: мол, это не телефонный разговор.

— Ну хорошо, — без особого энтузиазма согласился Мамаев. — Я закажу вам пропуск. Как вас зовут?

— Горелкина Вероника Сергеевна.

Вот тут журналист сделал стойку, — никак, на горизонте замаячила та самая Горелкина, которая неожиданно заставила его приятеля, ответственного секретаря «Бюллетеня знакомств», снять свое объявление о предоставлении интимных услуг. Услышав об этом, Мамаев сразу заподозрил что-то неладное. Подумал, что поздно или рано Горелкина станет фигуранткой криминальной хроники. И вот она должна заявиться к нему собственной персоной. Сколько же времени прошло с тех пор, как он впервые услышал ее фамилию? Кажется, Кувшинов сказал о ней осенью, то есть прошло месяцев пять. Интересно, что стряслось с дамочкой…

Из-за сокращения штатов сэкономили на гардеробщицах, раздевалка в Доме печати не работала, поэтому посетители проходили в верхней одежде. Горелкина была в кашемировом пальто с капюшоном и осенних сапожках на высоких каблуках. Наряд не по погоде, морозец сегодня завернул изрядный. Видимо, приехала на собственной машине. И машина-то, наверное, мощная или стоит в теплом гараже. Его ночующая под окнами «шестерка» сегодня так промерзла, что не завелась.

Мамаев любезно помог симпатичной посетительнице снять пальто, предложил кофе — та отказалась. Она была настроена решительно и с места в карьер перешла к делу, ради которого явилась в редакцию.

— Николай Николаевич, несколько месяцев подряд я была вхожа в дом, где совершаются противозаконные действия. — Чувствовалось, что женщина подготовила свое выступление, как декламатор, наверное, долго репетировала перед зеркалом. — В этом доме находится мастерская по изготовлению фальшивых денег. Непосредственно этим занимается способный гравер, которого в свое время милиция поймала за фальшивки. Правда, его не судили, поскольку начальник милиции предложил ему тайком работать на себя. С тех пор он живет в его доме и делает фальшивые доллары, а его сообщники сбывают их в разных городах. Я считаю, эту лавочку нужно побыстрее прикрыть!

Выдав свой

спич, Горелкина в некоторой растерянности замолчала. Ей казалось, что она будет говорить долго, выложит все, что накипело, а получилось всего ничего — уложилась в две минуты.

Мамаев тоже был удивлен краткостью сообщения. Но поскольку не услышал ничего конкретного, настроился задавать вопросы. Безусловно, дамочке кое-что известно, только она не может отделить главное от второстепенного. Самое страшное сейчас — это ненароком обидеть ее. Тогда замкнется и замолчит. Будет жалеть о том, что погорячилась, расплачется. Поэтому не нужно спрашивать, почему она, будучи вхожа в дом давно, сообщила о жуликах только сегодня.

— Если я правильно понял, вы хотите, чтобы мы подготовили разоблачительный материал?

— Да, пропесочьте их в газете. Пусть земля горит у них под ногами.

— Понятно, — кивнул Мамаев. — Вероника Сергеевна, дело весьма серьезное, поэтому все факты следует тщательно проверить. Не могу же я писать с ваших слов. Мало ли кто придет и очернит ни в чем не повинных людей.

— Ну так проверяйте. В этом же заключается работа газетчиков.

— Отчасти. Только расследованием серьезных уголовных дел, к которым, в частности, принадлежит изготовление фальшивых денег, все же занимаются милиция и прокуратура. Мы готовим материалы по итогам суда, когда человек признан виновным. Хотя иногда газета может выступать первой, обращать внимание правоохранительных органов на неопровержимые факты. Ваше сообщение требуется конкретизировать. Например, вы сказали, что дом принадлежит начальнику милиции. Кого вы при этом имели в виду — начальника УВД? Не может этого быть, мы его прекрасно знаем.

— Нет, я неправильно выразилась. Не знаю, кому он принадлежит официально, кто является владельцем по документам. Однако заправляет там всеми делами именно этот человек. Он начальник милиции где-то в Подмосковье, кажется в Зеленодольске.

— Как его зовут?

— Не знаю, не спрашивала. Там вообще многое скрывалось, говорилось намеками.

— Ладно. Теперь непосредственно о фальшивомонетчике. Что вы можете сказать о нем подробнее?

— Его зовут Вольфганг Бергер. Родом из саратовских немцев и мечтает переселиться на историческую родину, в Германию. Он уже начал путь туда. Однако, не доехав до Москвы, попался со своими фальшивыми деньгами. Причем Вольфганг сделал их настолько хорошо, что начальник милиции никому про него не сообщил, а спрятал жулика у себя, чтобы тот на него работал, то есть печатал деньги. Сказал, что через год отпустит Вольфганга на все четыре стороны, а до того времени днем ему даже на участок выходить не разрешается. Вот уже восемь месяцев он безвылазно сидит в доме, лишь иногда поздно вечером, когда темно, ему разрешают выйти, подышать свежим воздухом.

— То есть вы виделись с фальшивомонетчиком только там? — задал Мамаев, как ему показалось, очень каверзный вопрос.

— Должен же кто-то оказывать молодому, здоровому мужчине половые услуги, — просто ответила Горелкина. — Сначала ему привозили разных женщин. Однажды пригласили и меня. Мы сразу понравились друг другу, и с тех пор к нему приезжала только я. Каждый понедельник.

— Почему именно по понедельникам?

— У них этот день какой-то спокойный. По выходным приезжали разные гости, потом было много работы. А понедельник считался тихим днем, нечто вроде выходного. Меня привозили, и мы с Вольфгангом проводили время. Нам было так хорошо, что мы даже мечтали пожениться, — сказала со вздохом Вероника Сергеевна и замолчала.

Некоторое время Мамаев тоже молчал. Потом сказал:

— Очередной понедельник не за горами.

— Теперь меня уже не приглашают. В доме появилась какая-то шлюха! — почти взвизгнула посетительница. — Оксана. Живет там безвылазно, наверное, тоже прячется. Она заморочила Вольфгангу голову, и он хочет порвать со мной.

Ага, вот откуда ноги растут — месть отвергнутой женщины. Николая Николаевича как раз и интересовала причина неожиданного разоблачения. Если это так, то она, конечно, сильно рискует. В минуты откровенности Вольфганг рассказал ей много лишнего, а ведь хозяевам ни к чему свидетели.