Пуля для вдовы
Шрифт:
Марина сидела в кабинете следователя. Было уже поздно, за окном стемнело. Она понимала, что скоро допрос закончится. Следователь протянул ей заполненные бланки допроса.
– Подпишите, пожалуйста!
Марина быстро прочла текст, затем передала листки адвокату. Виктор Михайлович просмотрел написанное.
– Все в порядке, – кивнул он, возвращая бланки Марине.
– Вот видите, – улыбнулся следователь, – я иду вам навстречу. По поводу фальшивого паспорта я оформил явку с повинной, как будто вы сами пришли ко мне и предъявили его.
– Значит, есть основания выпустить мою клиентку на свободу под подписку о невыезде? Или под домашний арест? – тут же спросил адвокат. – Мы согласны на все.
– Думаю, что это невозможно, – покачал головой следователь, – поскольку формально погибший супруг Марины Андреевны следствию не представлен и мы не удостоверились, что он жив…
– Хорошо, – предложил адвокат, – пускай Марина Андреевна до утра, пока нет решения суда о ее аресте, побудет на свободе.
Следователь достал из папки какую-то бумагу:
– Вот решение Пресненского суда о ее заочном аресте.
– Как это? – не поняла Марина.
– Как только вы не явились на обжалование меры пресечения, – стал объяснять следователь, – предыдущий следователь подал в суд заявление о вашем заочном аресте. И суд удовлетворил его. А вы должны этому подчиниться. Сейчас вас отвезут в следственный изолятор.
– В какой?
– В следственный изолятор номер шесть. Он у нас единственный в Москве для женщин, в районе метро «Текстильщики».
– Ничего, Марина Андреевна, – стал успокаивать Марину адвокат, – я буду вас навещать. Побудете там некоторое время, а как только Вадима доставят и проведут следственные действия, то вас сразу же выпустят. Ведь так? – Он повернулся к следователю.
– Да, так, – кивнул тот, – если он подтвердит…
– Что он должен подтвердить? – удивилась Марина.
– Что вы его не убивали.
– Так он же живой! Как я могла его убить?!
– Ну, может, была какая-то попытка с вашей стороны… – продолжал следователь.
– Послушайте, – остановил его адвокат, – вы уже начинаете откровенно подозревать мою клиентку в том, чего она не совершала!
– Что вы, я просто так, предполагаю… – усмехнулся следователь.
Виктор Михайлович встал, еще раз повторил, что будет навещать Марину, и вышел из кабинета. Почти сразу вошли двое оперативников, надели на Марину наручники и вывели ее из здания Следственного комитета. На улице ее посадили в легковой автомобиль.
Машина с большой скоростью мчалась по ночной Москве. Вскоре свернули на Шоссейную улицу и остановились возле большого здания, напоминающего крепость – в форме шестиугольника, с внутренним двориком. Каждый угол сверху бы украшен башенкой, напоминавшей шахматного ферзя.
– Это и есть следственный изолятор, – произнес один из оперативников, обращаясь к Марине. Второй достал телефон и позвонил кому-то. После этого он вышел из машины, нажал на кнопку возле массивных ворот. Ворота открылись, и машина въехала на территорию.
Небольшие формальности, личный досмотр, душ – и вот Марина, получив матрас, одеяло и подушку, шла по коридору.
– Стоять! Лицом к двери! – услышала Марина. Конвоир посмотрела в глазок, словно убеждаясь, что в камере все спокойно, затем вставила в замочную скважину массивный ключ и открыла замок. Дверь открылась.
– Пошла! – произнесла женщина. Марина вошла внутрь. Дверь тут же захлопнулась.
Камера была прямоугольной, около двадцати квадратных метров. Напротив двери – небольшое окошко почти под потолком, очень узкое. Окно было открыто. За рамой была решетка, а за решеткой – железные скобы, напоминающие солнцезащитные жалюзи. На тюремном сленге они назывались «реснички» – не давали заключенным возможности что-то видеть ни внизу, ни вверху.
Марина осмотрелась. Тусклый свет лампочки над дверью, защищенной металлической сеткой, позволил ей разглядеть обстановку. Камера была рассчитана на шесть человек. Три двухэтажные шконки располагались у правой стены и три у противоположной. Посередине – большой стол, с двух сторон – лавки. Все это было прикреплено к полу большими скобами. В углу камеры, за небольшой, около метра высотой, загородкой находился туалет, «дальняк», с раковиной для умывания. В другом углу стоял небольшой телевизор, который работал без звука. Видимость была плохая, так как антенны у телевизора не было. Все обитатели камеры спали. Марина положила вещи на свободное место. Посидев несколько минут, она улеглась, закрыла глаза и почти сразу уснула, измотанная событиями прошедшего дня…
На следующее утро Марина познакомилась со своими «соседками». В камере кроме нее находились пятеро женщин. Двое обвинялись в убийстве, одна проходила по делу о грабеже, одна – за хранение и распространение наркотиков, а пятая была мошенницей-аферисткой. «Да, – подумала Марина, – подходящий контингент! Но надо было как-то сосуществовать…»
Время в изоляторе тянулось медленно и однообразно – подъем, поверка, завтрак, обед, ужин, отбой, и так день за днем. Один раз ее навестила Ольга, которая расплакалась, увидев Марину, но быстро успокоилась и стала уверять Марину, что все будет хорошо. Несколько раз в неделю приходил Виктор Михайлович, приносил ей сигареты, шоколад. Кроме этого Марина получала передачи. Но информации о Вадиме не было. И в один из дней Виктор Михайлович сообщил ей, что Игорь, которого вызвали на допрос, не явился, а подался в бега.
– Это усложняет дело, – сказал адвокат. – Но есть и хорошая новость – Вадима завтра должны доставить в Россию.
– А с ним ничего не случится? – заволновалась Марина.
– Не должно – его сопровождают наши оперативники. Так что теперь все будет зависеть от вашей очной ставки. Не думаю, чтобы он изменил свою позицию…
На следующий день Марину вызвали из камеры. Оперативники отвезли ее в Следственный комитет. В знакомом кабинете Марина увидела Виктора Михайловича, следователя и двоих незнакомых людей – понятых. Еще один человек держал в руках видеокамеру.