Пуля Дум-дум
Шрифт:
– Конечно, – живо подбодрил ее я.
Мне не составило труда отыскать Попа. Как и сказала Селест, он сидел прислонившись спиной к одной из провисших дверей гаража.
– Чудесная ночь, лейтенант, – тихо сказал Поп.
– Нет, – возразил я, – паршивая ночь, Поп, и будет еще хуже.
– По-моему, я не совсем вас понимаю – Зигмунд Джоунз и Линдстром, – попытался я объяснить. – Теперь они уже знают. Священник не в той форме, чтобы долго упорствовать и молчать. В лучшем случае он выдержит минут десять. Они явятся сюда за добычей, и я могу поспорить, что это произойдет сегодня ночью.
– Я все равно вас не
– Поп, – почти взмолился я, – я пытаюсь оказать вам услугу. Завтра утром уже будет слишком поздно, поэтому внимательно слушайте, договорились?
– Я умею слушать!
– Человек нарушает закон – это одно дело, – быстро сказал я. – Потом он начинает сотрудничать с другими людьми, которые совершили куда более серьезные преступления, нежели он сам. Их ловят, и закон не видит между ними никакой разницы. Но если тот же человек не согласен с преступными действиями своих сообщников и готов предоставить свидетельские показания против них…
– Тогда это для меня не человек, – четко и жестко произнес Поп, – если он закладывает своих друзей!
– Все зависит от тех обязательств, которые возложены на него, – спокойно возразил я. – Возможно, у него есть жена и дети, или, возможно, он сам принял на себя некую ответственность – как, например, вы чувствуете необходимость заботиться об Антонии.
– Не только об Антонии, – уточнил он ровным голосом.
Я закурил, потом пожал плечами, осознавая безвыходность положения.
– Я пытался…
– Вы пытались, лейтенант. – Он тепло улыбнулся мне. – И я высоко ценю ваши старания. К тому же я не понимаю, о чем вы говорите. – Он прошел мимо меня и направился к дому. – Доброй ночи, лейтенант.
После того как Поп Ливви скрылся за дверью, я минут пять стоял в гараже, чувствуя все большую усталость от ожидания того, что вот-вот должно произойти В итоге у меня родилась блестящая или, скажем так, оригинальная мысль. Мне нужно самому создать проблему, форсировать события, а не стоять здесь и не ждать, что кто-то другой придет и это сделает.
В подвале горел свет, поэтому я распахнул дверь и вошел внутрь. Себастьян сидел возле ружейной стойки и тщательно смазывал древний на вид кольт 44-го калибра. Услышав, как скрипнула дверь, он резко дернулся, и его острая бородка судорожно затряслась. Увидев меня, он немного расслабился, но я заметил, что он все еще нервничает.
– Мне кажется, я догадался, Себастьян, – с воодушевлением сказал я.
– Догадались о чем? – Он с любопытством посмотрел на меня.
– Вы рассказывали мне, что поймать пулю зубами – это второй величайший трюк в мире, помните?
– Конечно, – согласился он. – Это правда.
– Но вы тогда не ответили мне, какой же самый величайший трюк в стрельбе. – Я победоносно улыбался. – Об этом я догадался сам.
– И какой же?
– Суть величайшего трюка в стрельбе заключается в умении выпустить пулю так, чтобы добровольцу из рядов вашей публики ничего не оставалось, кроме как поймать ее зубами, – неторопливо объяснил я. – Человек, который может правильно смастерить ружье и подходящие к нему пули, стопроцентно полагается на свой опыт и абсолютную уверенность, что его пуля всегда застрянет между зубов добровольца. Такой человек был бы гением!
– Величайшим
– Мне стал ясен первый шаг, – сказал я, – но не более того.
– Вам стал ясен первый шаг? – Его белые зубы сверкнули в саркастическом удивлении. – Я очарован и с удовольствием услышу, в чем состоит ваш секрет, лейтенант.
– Вы берете обычную крупнокалиберную пулю, – продолжал я, – и спиливаете внешнюю оболочку До самой сердцевины. Таково первое необходимое условие, чтобы пуля получилась не правильной формы, со смещенным центром тяжести…
Себастьян с крайней осторожностью поставил кольт 44-го калибра обратно на стойку, потом холодно посмотрел на меня.
– Звучит впечатляюще, лейтенант. Откуда у вас взялась подобная идея?
– Благодаря телу, весьма странно распростертому на капоте автомобиля, – ответил я. – Я могу показать вам снимки из морга, но на них вы не увидите крови!
Себастьян неподвижно стоял, наблюдая за мной, потом метнул взгляд на стойку с оружием, и его глаза вновь сфокусировались на мне.
– Для эксперимента вам нужен был человек, которого можно было пустить в расход, разве вы со мной не согласны? – тихо спросил я. – Если бы вам пришлось убить кого-нибудь в целях самозащиты, это была бы идеальная ситуация – здесь не возникает никаких вопросов, пожалуйста, испытывайте действие вашего изобретения.
Эксперимент не удался? Что ж, вам не пришлось бы впоследствии его добивать. – Я усмехнулся. – Трудней всего было отыскать человека, которого вам пришлось бы убить сразу, наверняка, поскольку вам не оставалось другого выбора.
Излагая свои небесспорные соображения, я тихо отступал назад, пока не уперся спиной в дверь, потом нащупал рукой ручку. Я открыл дверь и продолжал пятиться, ни на секунду не спуская с него глаз.
– Очень досадно, – бросил я напоследок, – что Эдди Мораны не часто заглядывают к вам в гости! – и тихонько закрыл дверь.
Когда я вернулся в гостиную, Поп Ливви сидел за стойкой бара перед высоким бокалом. Я обрадовался, увидев, что Селест ушла, и от души надеялся, что она прислушалась к моему совету и находится у себя в комнате.
Даже когда я взгромоздился на стул рядом с хозяином, Поп не подал виду, что заметил мое присутствие.
– Они должны быть где-то в машине, – негромко заговорил я. – Вы, случайно, не нашли их или не искали?
– Вы со мной разговариваете, лейтенант?
– Священник говорил мне, что ему принадлежало несколько законных предприятий, которые продолжали функционировать и после того, как он оказался в тюрьме, – продолжал я. – Может быть, одно из тех предприятий – мастерская по ремонту автомобилей? И возможно, этой причудливой машины вообще не было в гараже, когда они переворачивали дом, пытаясь найти деньги, которые, как предполагалось, спрятал Священник. Когда они прекратили поиски, Священник перегнал машину в гараж и снял двигатель, чтобы ее не смогли завести, пока он не вернется. Конечно, он никогда не думал, что ему отмерят полных тридцать лет, – он рассчитывал по крайней мере лет на семь. Итак, скажите мне, Поп, вам обещали сбросить цену на дом при условии, что вы согласитесь не трогать машину, поскольку бывший владелец из каких-то сентиментальных соображений хотел бы оставить ее в гараже, – и какова была скидка?