Пуля в подарок
Шрифт:
Человек в лампасах положил трубку и прибавил в телевизоре звук. Прямая трансляция должна продолжиться. И, похоже, будет интересно… На минуту он вспомнил о документах, похищенных из Подольского архива и так странно вернувшихся к законным владельцам. Неисповедимы пути…
Однако сейчас происходящее на телевизионном экране было гораздо важнее, чем старые секреты государственной важности.
По пестрым ворохам сорванных с вешалок гламурных одежд топали давно не чищенные армейские ботинки. Бритоголовый паренек с кажущимся огромным в его тощих руках «калашниковым» стоял у окна, прижавшись
– Прикатили шакалы! – радостно объявил бритоголовый паренек, покачивая автомат на предплечье. – Сейчас бы шмальнуть по-над головами…
– Не торопись, – глухо отозвался из глубины магазина второй голос. – Пусть сбежится побольше народу.
– Дождемся, – бросил третий, выпутывая из складок кожанки старенький «макаров». – И вообще, зря мы сюда приехали…
– Да пошел ты! – в сердцах оборвал бритоголовый. – Вон еще люду прибавилось… Студенты какие-то, с пивом…
– Ты на ментов смотри! – прикрикнули из глубины помещения. – ОМОНа не видать?
– Вроде нету – только линейные, в кепках…
Национал-радикалы, приехавшие в Москву из глубинки, радовались своему успеху. «Пристрелянные» органами правопорядка московские товарищи не могли бы так вот запросто купить на Тишинском рынке оружие, выбраться на Тверскую и устроить погром в магазине одежды, вышвырнуть на улицу так и не понявшего, в чем дело, охранника, разогнать визжащих продавщиц, завалить вход обломками пластикового барьера и канцелярскими столами, а потом позвонить на телевидение по заранее известному бойцам телефону. Все было так просто: Москва была у их ног, и то, что власть пока не предпринимала никаких действий, вселяло надежду.
– Не буду в ментов стрелять, – сказал национал-радикал с пистолетом. – Вообще в людей не буду.
– Надо, Сема! – возразил бритоголовый. – Тебя в ментовке били, да? Так вот отомсти за то, что били!
– Отомстить – это по морде дать. А тут – стрелять по живым…
– Ты только стрельни – они живыми быть сразу перестанут! – хохотнул бритоголовый. – Ты забыл о наших товарищах? Про великомученика Цитруса забыл? Ты тут нюнишься, а его по почкам бьют!
Боец с пистолетом подошел к окну, критически оглядел баррикаду у входа и покачал головой.
Четвертый национал-радикал вышел из подсобки, ухмыляясь. С его шеи свисала пара чулок-паутинок.
– Телке своей подарю, – сказал он. – У нас в Самаре такие, поди, по три тыщи рублей стоят! Эротические чулки, понял?
– Повесишься на них, – сказал бритоголовый. – Ты в подсобке дверь прикрыл?
– Как в сейфе! А еще там платьица клевые есть…
– Деревня, – фыркнул бритоголовый. – Смотрите, пацаны! Автобус подъехал…
– И что с того?
– Спецназ подогнали, вот чего!.. К бою, патриоты!
Бойцы вчетвером заняли позиции у окон и разгромленной стеклянной двери. Там, на улице, зашевелились менты, оттесняя зевак в сторону от здания. Автобус-люкс с затемненными стеклами остановился, перегородив и без того блокированную ГИБДД Тверскую. Молча стоял автобус, чернея сплошными окнами. Сигналили неподалеку, разъезжаясь по соседним переулкам, автомобили. Менты уже серьезно оттирали зевак. Мелькнула большая фуражка ментовского чина, и сквозь оцепление побежали журналисты.
– Чтоб
Журналист с клоком волос, спадающим на разгоряченный лоб, в сопровождении хмурого мужика с камерой на плече уже взбегал на ступеньки.
Национал-радикалы взяли журналиста и оператора на прицел. Бритоголовый предводитель, прижимаясь к стене, прошел вперед, забросил автомат за плечо. Он знал, какие требования следует выдвигать.
Автобус обманул: постоял минут двадцать и втянулся в боковой проезд, за затянутое зеленой ремонтной сеткой старое здание. Если это и был спецназ, то его сотрудники явно убоялись подержанных «калашникова», «макарова» и обреза охотничьей двустволки; четвертый национал-радикал был вооружен двумя взрывпакетами и для огневого боя годился мало.
«Гамма» прибыла на двух бортовых «ЗИЛах», крытых рыжим брезентом: бэтээры «Гаммы» давно перегнали к кантемировцам. Дико выглядели военные машины среди столичной неряшливой нарядности. Спасибо, ГИБДД сопроводила по городу, а то ведь могли и тормознуть – пришлось бы с боем прорываться. Не любят в столице армейских – весь гламур вояки портят.
Артем сидел в кабине справа от водителя, держа «сферу» на коленях. Приятно оттягивало плечи снаряжение, холодил шею свежий подворотничок, внушал уверенность полный боекомплект, взятый у Завитуши «на горло», и «берцы» были туго зашнурованы. Багратион ехал в кабине второго грузовика. Разведрота в половинном составе была собрана за полтора часа, и в этом была немалая заслуга Завитуши, который вдруг уверовал в то, что «Шишкин лес» можно спасти от браконьеров… Прапорщика Чиковани тогда едва не сграбастали у входа на Лубянку: слава богу, пресловутая канцелярская супер-Маша – толстая тетка в форменном кителе со старлейскими погонами – успела перехватить незадачливого связного и принять у него драгоценный груз. Теперь Багратион сдержанно улыбался: никому не нужные бумажки в руках тех, кому они почему-то нужны. Неисповедимы пути…
Пиликнула рация, притороченная к лямке на плече Чиковани: капитан Тарасов на связи.
– Багратион, подъезжаем и разгружаемся по-боевому.
– Есть, – отозвался прапор. – По обстановке есть какие новости, товарищ капитан?
– Нету ни хрена. Завитуша приказал «по обстоятельствам». Хитрый козел!
– Да, любит, чтобы жопа была прикрыта… Недаром он по связи служил, голову под пули даром не совал вроде нас с тобой…
– Хватит трепаться в эфире! – прикрикнул Артем. – Выгружаемся по моей команде, занимаем позицию по цифре «три»…
– Есть… Я то место знаю, – сказал Багратион водителю. – Впритирочку к стенке становись, чтобы борт машины с улицы не было видно. Мало ли: может, у тех чертей гранатомет наготове…
Загрохотали по московскому асфальту тяжелые армейские ботинки. Разведрота построилась в две шеренги. Любопытные прохожие с открытыми ртами смотрели на редкое зрелище: спецназ готовится к бою.
Со стороны магазина раздался одиночный выстрел: ударили из «калашникова».
Быстрым шагом Артем прошел мимо строя, осматривая бойцов. Тому поддернул ремешок бронежилета, тому ткнул пальцем в небрежно повешенный на плечо автомат. Бойца, стоящего во второй шеренге крайним слева, Тарасов рванул за ремень так, что тот пошатнулся.