Пуля
Шрифт:
Он прижался лицом к моим волосам.
– Среди крыс Рафаэля тоже есть плохие парни, но они никогда бы не повели себя так. Это случилось не из-за его прошлого. И не из-за того, что он провел большую часть своей жизни по ту сторону закона.
– Тогда почему? Из-за чего?
– Не спрашивай сейчас, ma petite. Пожалуйста, оставь это в покое, пока не пройдет какое-то время.
– Нет, - отозвалась я, - если ты знаешь, почему это произошло, то скажи мне, потому что я не понимаю.
– Возьми кофе,
Ричард забрал кружку и сел на полу, нащупывая рукой мои ноги в чистых джинсах под одеялом. У меня хватало одежды переодеться, независимо от того, сколько раз я ее портила. У меня здесь был весь мой треклятый гардероб. Так что я могла переодеваться после каждого кровопролития. Ричард погладил мою ногу сквозь ткань. Я не возражала.
– Скажи мне, Жан-Клод, - потребовала я.
Он обнял меня за плечи, его лицо приблизилось к моему.
– Я думаю, что он прежде никогда не был влюблен. Возможно, за всю свою жизнь он никогда и никого не любил по-настоящему. До тебя, ma petite.
Нахмурившись, я положила свои руки поверх его.
– И что это значит? Если я была его первой любовью, почему он пытался убить одного из тех, кого я больше всего люблю?
Он стиснул меня крепче, и я поняла, что мне не понравится то, что он собирается сказать. Но мне необходимо было это услышать. Мне нужно было понять, какого хрена все пошло наперекосяк.
– Мне сказали, он ответил на вопрос, почему он это сделал, ma petite.
Я кивнула.
– Он сказал - это потому, что я люблю других мужчин больше, чем его.
– Некоторые мужчины, влюбляясь в первый раз, принимают желание обладать за настоящую любовь. У собственности нет прав или чувств, она - то, чем владеют и управляют. Он провел более года, пытаясь сделать именно это, и проиграл.
– То есть, когда он напал на Мику и Натаниэля последний раз, когда мы все были в моем доме, это была своего рода последняя попытка... завладеть мной?
– Когда ты стала драться против него, на их стороне, он не смог этого понять, - спокойно сказал Ричард.
– Он причинил боль тем, кого я любила. Я не прощаю таких вещей.
– Но он был сильнее, чем они, он мог бы выиграть бой, если бы ты не стала на их сторону. Думаю, если бы он на самом деле был готов причинить тебе физическую боль, ты бы не победила его.
Я кивнула, держась за руки Жан-Клода, опираясь на его крепкое тело. Ричард поглаживал мои ноги снова и снова.
– Сегодня он хотел ранить меня.
– Может быть, - сказал Ричард, - но не тебе он хотел пустить кровь. Даже в запале боя он практически не ранил тебя, не так ли?
Я взглянула на него сверху вниз.
– Что ты имеешь в виду?
– Он не хотел причинить тебе боль физически, даже в самом конце.
– После этого я должна почувствовать
– поинтересовалась я.
– Нет. То есть, да. Черт...
– Ты хочешь сказать, что Хейвен не ранил бы меня? Что я не должна была его убивать?
– мой голос сорвался почти на крик.
– Нет, - сказал Ричард, - нет, он должен был умереть. Он был слишком опасен.
– Тогда что ты хочешь этим сказать?
Осторожно поставив кружку с кофе на тумбочку, Ричард опустился передо мной на колени, положив свои руки на мои ноги, укрытые одеялом.
– Я хочу сказать, что он не хотел ранить тебя физически, но стремился сделать тебе больно, Анита. Он хотел причинить тебе такую же боль, как ты - ему.
– Что это значит?
– спросила я.
– Это значит, ma petite, что он знал, кого убить, чтобы разбить тебе сердце, - произнес Жан-Клод.
Я повернулась, чтобы видеть его лицо.
– Что?
– Ты меня любишь, я знаю, - сказал он, - но мысль о гибели Натаниэля, о его безвозвратной потере, мысль о том, насколько близко ты сегодня подошла к тому, чтобы утратить его навсегда - именно она заставляет тебя покрываться холодным потом и желать ничего не чувствовать.
Я открыла рот, чтобы сказать ему, что он сошел с ума, но тут же закрыла его и попыталась обдумать его слова. Затем отрицательно покачала головой.
– Я не знаю, что на это ответить. Я чувствовала бы себя так же плохо, если бы в той комнате лежал один из вас.
Ричард положил голову мне на колени. Моя рука машинально опустилась, чтобы прикоснуться к пушистым волнам его волос.
– Я знаю, что не безразличен тебе, Анита. Может быть, если я перестану быть таким ослом, ты снова полюбишь меня. Мне тоже пришлось несладко, когда я наблюдал, как ты влюбляешься в Натаниэля и Мику. Мику я принял. Он - Нимир-Радж. Может быть, он слишком мал, чтобы выиграть кулачный бой со мной или с одним из более крупных доминантов, но он - хороший лидер, лучше меня, лучше, чем был Хейвен. Мы оба это понимали и уважали его... Но Натаниэль... Мне потребовалось много времени, чтобы понять, за что ты его любишь.
Он говорил, опустив голову мне на колени, согнув свое длинное тело, чтобы иметь возможность прижаться головой и своими широкими плечами к моим коленям. Я видела только одну сторону его лица, когда он говорил, а он вообще не мог видеть моего. Так было задумано?
– Я не хотела обидеть тебя или кого-то еще, - выдавила я.
– Я знаю, - проговорил он, - но иногда я хотел ранить тебя, Анита. Я очень сожалею об этом сейчас, но Натаниэль задел мое мужское достоинство. Хейвен был намного большим мачо, отчасти потому, что таковы львы, а отчасти потому, что с юных лет жил в банде. Он просто не мог делиться с кем-то, кого считал слабаком.