Пункт назначения

Лис Данил

Сирена как заорет! Мы все как повскакивали с коек, как побежали в коридор, а там темень. Только сирена, еще громче, еще истошней воет, что уши болят. Я никогда это понять не мог, почему нельзя сделать приятный слуху сигнал? Зачем использовать этот истошный вой, который, словно огромный колосс, встал, занес над твоей головой кулачище и сообщает

тебе, что это последний звук, что ты слышишь на этом свете. Это завывание действительно только и делает, что деморализует собственный личный состав. Нам тогда другой взвод из соседнего отсека навстречу вылетел. И тоже все тревожные и деморализованные, но это мы уже потом выяснили. Тогда-то при встрече мы чуть не перестреляли друг друга, прежде чем разобрались, в чем дело. Понимаешь? Из-за лампочки, одного такого маленького светового прибора, могли проиграть сражение, даже в него не вступив, перестреляли бы друг друга на фиг – и дело с концом.

Вот опять, а ведь хотел перестать выражаться. Какие же приставучие бывают эти словечки. Надо отучать себя ругаться, скоро мне это будет совсем не по статусу.

Враги приходят, а мы валяемся подпаленные да равномерно повсюду размазанные. Ну что, эти твои хваленые инженеры не могли даже придумать лампочку, которая не ломается, что уж говорить про тебя и твою систему диагностики.

Интересно, а могли бы они внутри этой лампочки установить другую лампочку, указывающую, что эта неисправна? Диагностическая лампочка, загорелась – значит, надо чинить или менять весь прибор.

Вот и вопрос, а зачем эта чистота вообще нужна, если лампочка сдохла? Не понял, да? Не понял, при чем тут лампочка, ну это понятно, такое только люди могут понять. Вот по-другому:

Это если я вдруг сдохну, то и фильтры не надо будет менять?

Понимаешь? А вот ничего ты не понимаешь, если я сдохну – тебе точно несдобровать. Прилетишь на место, затормозишь и сгниешь там. Так и будешь лампочками моргать, пока реактор не стухнет. Сколько,

две, три тысячи лет? В общем, долго очень, уж скорее лампочки перегорят.

Или ты уже сдох?

Такое же возможно, функционировать нормально не можешь, а лишь моргаешь своими лампочками, чисто по инерции… По остаткам программы, ведь если у компьютера могут быть предсмертные конвульсии, то только такие они и должны быть, я считаю.

О, а если ты как муха! Видел, как они умирают? Ничего ты не видел, дровосек. Полмухи сдохло, а вторая половина еще пытается лететь, машет одним крылом, ножками дрыгает да кружит по полу с немыслимой скоростью.

Вж-ж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж-ж-и-и-к!

Одно – что, думает, все у нее в порядке, и скоро прилетит куда надо, и даже знать не знает, что волчком на месте елозит. Все действительно в порядке с траекторией, мы не сбились с курса? Может, ты мне будешь выводить хоть какие-то данные о полете? Железяка ты безмозглая, хоть я и не инженер, но с цифрами и картами вполне бы смог разобраться.

А ты знаешь, что мне ничего не мешает самому посмотреть? Да-да, шлюзовая дверь в отсек управления прямо передо мной. Она не обесточена, и лампочка зеленая всегда горит. А даже если бы не горела – мои полномочия позволяют мне иметь доступ во все отсеки корабля. Кроме разве что реакторного. Но я туда как-то и не собираюсь вовсе.

Вж-ж-ж-ж-ж.

Это каким же надо быть идиотом, чтобы из любопытства сходить посмотреть на раскаленный реактор. Именно любопытства, ты не ослышался. Это только в фильмах и старых романах герои прикручивают имеющиеся в наличии запасные детали взамен сломанных, охлаждают и перезапускают реакторы. Но ведь это чистой воды бред, я ничего не смогу сделать если там что-то выйдет из строя. И не только я, никто уже не сможет. Перезапуск ядра невозможен, затухание производится только на станции-деактиваторе.

Конец ознакомительного фрагмента.