Пурпурные грозы
Шрифт:
К тому времени я стреляла сносно, но занималась только с Дэром, отвергая попытки отца помочь нам обоим. Настойчивость Колэя раздражала, но я не могла взять в толк, зачем он принуждал меня поступить жестоко.
— Стреляй, — просто сказал он, и я тотчас опустила лук.
— В мать или её ребенка? Не буду.
Показалось, что его цвет, имеющий темный фиолетовый оттенок, стал чернее.
— Мэй, стреляй, — холодно приказал он, и я, развернув Молнию, поехала прочь.
Колэй нагнал меня быстро — у него был вороной Арат по кличке Озёрный, которого остальные лошади боялись.
—
— Я ни от чего не бегу, Колэй. Я делаю выбор. Это — мое решение. Оно вам не нравится? Простите. Ничего не могу поделать.
И, надеясь на скорость, погнала лошадь галопом. Хорошо, что Озерный отстал, а то мало ли чем бы это закончилось? Напуганная, с сердцем, больно стучащим в груди, я спряталась в комнате, ожидая Дэра. О, предки, только бы он вернулся поскорее! Я не спустилась на ужин и ответила пришедшей узнать в чем дело Габи, что у меня болит голова. Виски и правда распирало, а любимого все не было. Я ходила по комнате, держа в руках книгу, но не смогла прочесть ни строчки.
Маленький олененок. Красивая олениха. Она все ещё кормила его молоком. Странно, разве животные не весной приносили потомство?
Неужели Колэй думал, что я убью их обоих без пререканий?.. Я всхлипнула, собираясь заплакать, но тут в комнату вошел Дэр. Выглядел он усталым, однако улыбнулся мне и я, бросив книгу, повисла у него на шее.
— Привет! Ты холодный! Замерз? Принести поесть? Давай я раздену тебя!..
— Погоди, милая, — отозвался он, не разрешая мне даже поцелуя. — Сперва скажи, что у вас здесь произошло?
Внутри похолодело: Колэй уже рассказал ему о нашей «охоте».
— Ничего, просто твой отец совсем очумел… хотел, то есть пытался… заставить меня… а потом напугал… — забормотала я, и Дэр взял меня за подбородок.
— Помедленней и поточнее, Мэй.
И я рассказала ему обо всем, поведала свои тревоги, настойчивые цепляния свекра и его требования.
— Никто ведь не голодает, чтобы так зверствовать!
— Пока что никто, — кивнул Дэр. — Он лишь хотел сделать тебя сильнее. Пожалуйста, не сердись на него.
— Можно было выбрать другую жертву. Он нарочно привел меня именно к матери с ребенком?
— Её ребенок или твой. Это — темная сторона Атры, Мэй.
Я побагровела от гнева.
— У меня был выбор, и я его сделала. Колэю я не нравлюсь. Этого стоило ожидать. Он постоянно придумывает дурацкие испытания, рассказывает какие-то душераздирающие истории об умерших страшной смертью людях… Он думает, я недостаточно сильна для супруги будущего главы клана. Думает, я размазня! Как будто я обязана доказывать свои чувства к тебе! Он меня не принял, Дэр, это было ясно сразу! — Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть — злоба и прорывающиеся сквозь неё слезы не давали собраться с мыслями.
— Он — буря, милая. По сравнению с ним я ничтожен как южный ветерок. Но я уже говорил тебе: ты — моя жена. Ты — моя радость и моя забота. Если он и после разговора продолжит тебя печалить и пугать, мы найдем способ это прекратить.
— Дэр, ты веришь, что ни на
— Нет, он никогда не говорил мне, что я бессилен. Я сам это признаю.
— Потому и не владеешь молниями. Втемяшил себе в голову, что не сумеешь!
Дэр вздохнул, но не рассердился.
— Это моя доля, милая. А твоя?
— А моя — доброта и порядочность!
Он с силой провел ладонями по моему телу.
— Я знаю, Мэй. Понимаю твои тревоги и обязательно поговорю с отцом. Но подумай над выбором. Сейчас он таков, потом всё может измениться. Мне придется снова уехать — в горной деревне случился обвал, там нужны люди.
— Дэр… — прошептала я, чувствуя, что одинокую ночь не переживу. — Неужели больше некому? У нас ведь столько сильных мужчин!.. Прости… Прости, я эгоистка. Езжай.
И смогла в кои-то веки проглотить боль и слезы. Нежно поцеловав меня, Дэр сказал:
— Мы обязательно поговорим обо всем, когда я вернусь. Ничего не бойся, милая, отец не желает тебе зла. Просто пока что нам не ясны мотивы его поступков. Я люблю тебя, — сказал он, сжимая мои плечи.
— И я тебя.
Когда за ним закрылась дверь, я ощутила себя лисой, попавшей в капкан. И ловушку эту поставил не кто иной, как Колэй Магици.
Конечно, половину ночи я плакала. Слезы медленно впитывались в подушку, а темный дом дышал, надеясь меня убаюкать. Но ни пушистый снег, ни красивые синие светлячки Атры не смогли усмирить сердце. Я не понимала, почему Колей Магици так упорно продолжает выжимать из меня злые чувства. Разве я нуждалась в этом? Разве не могла просто любить его сына всей душой? От этих мыслей слезы никак не могли иссякнуть, и встала я отнюдь не в хорошем расположении духа.
Было раннее утро, занималась розовая заря. Мне захотелось прокатиться, и я пошла к конюшням, прихватив для Молнии большой кусок хлеба. Лошадь встретила меня радостно, потянулась к волосам. Она всегда при встрече трогала губами мои пряди и под конец «целовала» в щеку. На предгорьях я пустила её галопом, и кобыла с радостью откликнулась на мои желания. Снега было пока мало, и тропы оставались удобными для проезда или прохода.
В лесу было тихо. Небо пробивалось сквозь ветви бледной голубизной, последние листья опадали с высоченных кленов. Ослепительная белая зима. Горы Атры были бесподобны в своей морозной красоте.
Возле ручья мы с Молнией задержались надолго. На Атре хватало удивительных мест, но это было обычным. Однако оно нравилось мне за простую гармонию черт: серые камни в окружении кустов облепихи, небольшой водопад и озерцо при нем. Я не хотела в таком месте думать о плохом, но постоянно возвращалась к мыслям о Колэе. Чего он ждал от меня? Кем я должна была стать? Мне хотелось оставаться собой — прежде всего, ради любимого.
И вдруг Молния фыркнула и навострила уши — где-то вдалеке хрустнула ветка. Я тотчас поднялась от ручья и вытащила кинжал. Или лучше сразу стрелу кинуть? Некто приближался ко мне, и шел напрямик, не выбирая тропок. Сердце застучало, перехватывая дыхание. Ближе. А что, если это дикий медведь? Почему я не позвала с собой Топтыгу? С ним можно было ничего не бояться…