Пус Мидун

Рыбка Михаил Юрьевич

В нескольких метрах от воды лес наступал на владения реки, местами оголяя могучие корневища – в них тоже путались заблудившие косяки, и ловить их там также было удобно, если только без палки. Но без палки значило нырять, чего кот делать не очень любил. Подходящее орудие он вскоре нашел и отломил нужной величины ветку, обрезая лишнее своим острым ножиком. Пустые берега означили либо то, что лосось ушел выше по течению, прячась от комаров, либо то, что он не куролесил прошлой ночью. Тем более, невероятно, учитывая смену власти в их иерархии – старого вожака лососей Пус изловил буквально неделю назад, а новых принято потчевать безудержным весельем и хмельными водорослями весь месяц. С приходом нового дня хмельные рыбины обязательно плавали там, где мельче, собирая мусор возле своих территорий и укладываясь на дневной сон. Терять время уже было нельзя, и Мидун упаковал пожитки в карманы

и потащил палку за собой на север, выше по течению, где река раскидывала свои берега шире, образуя некое озерцо. Стараясь не шлепать по воде, он вскоре выбрался к водоему. Над водой витали покой и тишина, рябь нигде не проступала, хотя обычно это место хорошо продувалось ветрами. Складывалось впечатление, что вся рыба ушла еще дальше.

Пус вздохнул. Очевидно, повторялся прошлогодний сценарий, когда лосось выработал свою тактику защиты. Тогда появился рыбный дозор, состоявший из рыбин, дежуривших поближе к берегу. Разведчики, завидев рыбака, спешили доложить о появлении врага, давая фору всем обитателям вод для того, чтобы успеть нырнуть поглубже. Кот, в свою очередь, стал дезинформировать разведчиков, бросая булыжники в разных местах реки тогда, когда не собирался рыбачить, повторяя эту процедуру до десяти раз за день. Вскоре коллективный разум лосося осознал неэффективность своего метода защиты и снял дозорных.

Понять, чем и когда Пус выдал свое присутствие, вряд ли представлялось возможным, и он решил действовать напролом. Почти в каждом районе реки у кота была спрятана заначка нужных для разного способа рыбалки вещей. Возле озера тоже имелся свой тайничок, в котором дожидались своего момента пустая консервная банка, моток ниток и большой кусок карбида, который кот украл когда-то на таможне. Мидун привязал конец нитки к тонкому деревцу у воды, второй – к банке. Затем он ножом накрошил несколько кусочков карбида в банку и загнул небрежно обрезанную крышку. После этого осталось только приспособить к банке камешек потяжелее и приступить к атаке.

Встав на берегу, Мидун осмотрелся и проследил за тем, как по течению плывут листья, кое-где покрывавшие поверхность воды. Местами они замедляли движение и начинали кружиться – значит, в этом месте дно резко уходило вниз, и там почти наверняка таилась заветная рыба. Приметив такое место поближе к себе, Пус замахнулся и ловким броском отправил в него банку, наблюдая, как она моментально ушла на дно. Потом он взял свою палку, зашел в воду и принялся ждать. Несколько минут ничего не происходило, но опытный рыбак не смутился, стараясь не обращать внимания на холодеющие конечности, да не макать лишний раз хвост в воду. Вскоре на поверхности появились пузырьки, и если бы Пус в это время нырнул, то отчетливо услышал бы шорох, шипение и другие звуки, которые значили явные признаки беспокойства там, на дне.

Беспокойство на дне тут же перекинулось на поверхность, где появились рыбные плавники, стремглав несущиеся в разные стороны от того места, куда угодила банка с карбидом. Лосось всегда выбирал путь покороче, а значит, направлялся к ближайшему берегу, где уже ждал Пус Мидун с занесенной над головой палкой. Едва первая рыбина приблизилась на достаточное расстояние, как сокрушительный удар сломал ей хребет. Но одуревшие от газовой атаки лососи не обращали внимания на опасность на берегу, и, даже не замечая ее, неслись прямо под лапы рыбаку. Через несколько минут вокруг кота плавало брюхом вверх с два десятка искалеченных тел – более, чем достаточно, чтобы считать рыбалку удавшейся и обеспечить себе еду и выпивку на пару дней. Собрав улов на берегу, Мидун сосчитал и взвесил на глаз добычу, упаковывая ее в свой мешок. Затем кот вытащил за ниточку консервную банку с карбидом, промыл ее и спрятал обратно в тайник. Не тратя времени на передышку, он принялся тащить мешок обратно к тому месту, где лесная тропа упиралась в реку, откуда Пус сегодня начал свой рыболовный день.

Спрятав там свою палку, кот положил мешок под деревом подальше от дороги и снова вернулся к воде. Ему предстояло еще выловить фугу для Драного. Обычно промысел этой рыбы не был козырем Мидуна, но все же способы и места обитания ее он знал. Да и как не знать, если прошлой весной он умудрился напиться и полезть под воду жить, пока не захлебнулся. И что бы было, если бы одна из фугу не приняла его за мусор, которым лосось обычно снабжает местные воды, и не выперла обратно к берегу. Вот так Пус и заприметил профессиональным взглядом, куда потом ушла рыба, несмотря даже на охмелевшее сознание. А ушла фугу к своим норам, которые соорудила под большим камнем на противоположном берегу. Камень этот неизвестно как попал сюда, местные породы

не изобиловали камнями такой величины, а этот был в два роста, правда, большей частью находился под водой. В планах Мидуна не было рисковать захлебнуться снова, зато сорвать большую охапку сухой травы и вывалять ее в куче дерьма, которую сам только что произвел, он не побрезговал. «Валериана не пахнет», – подумал Пус. Да и привыкать ли ему. С этим оружием в лапах он перепрыгнул в узком месте на другой берег и подобрался к заветному камню. Далее следовало найти еще один небольшой камень и, что есть силы, швырнуть им в воду рядом с предполагаемой норой. А охапку травы расположить между большим камнем и берегом, и поджечь ее. Мало кто знал, что с этой стороны камня у фугу устроена вентиляция, которая снабжает свежим воздухом закрома ее жилища. И попав в эту вентиляцию, дым с характерным запахом устремился прямо в нору к рыбе. А рыба тем временем, испугавшись шума снаружи, постаралась глубже заплыть к себе в нору, но там ее ждал угарный дым, умноженный на запах кошачьих экскрементов. И в этот раз Мидун использовал слабость рыб к свежему воздуху и чистоте, что и являлось залогом успешной рыбалки. Фугу не стала носиться по поверхности, подставляя свою спину под удары, но замелькала под водой, пестря своими желтыми пятнышками. Переливаясь в лучах уже высоко поднявшего солнца, рыба мелькала, панически нарезая круги вокруг своей норы. Пус только этого и ждал, и с высоты камня просто ринулся сверху на нее, вцепившись когтями в ее спину. И без того напуганное существо сделало отчаянный рывок к другому берегу, неся на себе кота, но его когти уже впились в жабры, выдавливая из них жизнь.

Туго набитый мешок тяжелым грузом давил на плечи кота. Он шел обратно в поселок по другой дороге, не желая больше видеться с Кабановым и его псами. Размышлять о судьбе павшего жертвой невероятной жестокости кабана тоже не хотелось, да и настроение было не располагающим. С одной стороны душу грела удавшаяся рыбалка, а с другой – мутило похмелье, которое не отпускало Мидуна до тех пор, пока он не примет новую дозу. В ближайших его планах было занести улов Драному и получить плату за рыбу.

Из кустов, беспорядочно тянувшихся вдоль дороги, вдруг послышались шорохи, тихий писк привлек внимание кота. Издалека еще он узнал в этом писке вечно жалующийся тон крысы Клавдии Сыцер, которая, блуждая исключительно в компании своего мужа Прокопа, рассказывала каждому встречному, как же плохо им живется. В этот раз Клава заверяла мужа, что теперь убьют и их, ведь они были самые бедные и незащищенные жители района. Более того, и детей-то у них нет, потому как она бесплодная. Не дала ей злорадная судьба радости нянчить потомство, а значит, никому они такие не нужны, и никто за них не заступится. Говоря, как обычно, очень быстро, Клава успела все это выложить прежде, чем Пус прошел мимо них.

— Пус! – громкий голос Прокопа внезапно раздался громче писка его жены.

— Ой-ой-ой, ты что, Прокоп, он же нас убьет, - запричитала сразу Клава Сыцер.

Мидун, сдавленный ношей в три погибели, пыхтел, стягивая мешок со спины. Ему и впрямь надо было передохнуть, а от крыс всегда можно было услышать, что нового говорят в селе. Пуса интересовали не столько новости, сколько слухи об убийстве кабана.

Из кустов показался крысиный нос, который втянул воздух и вывел своего хозяина к дороге. Крыса Прокоп, на котором из одежды была только белая бескозырка да маленькие туфли кремового цвета, обутые на передние лапы, выбежал перед котом, осторожно оглядываясь. Он был очень обеспокоен, его движения выдавали панику и страх. Клава так и не решилась выйти из кустов и лишь недовольно сопела в своем убежище.

Прокоп потоптался на месте и озадаченно спросил:

— А ты уже слыхал про убийство, Пус?

Кот уже уселся на свой мешок, переводя дух, и устало произнес:

— Да, я даже как бы видел...

Прокоп от удивления обомлел.

— Ты видел, как убили? Да что ты!

— Да не видел, как убили, а труп видел, - Мидун отмахнулся, - Ты еще разнеси по селу, что Пус видел. Мне и так хватило общения с Кабановым, ты еще подлей масла в огонь!

Прокоп повернулся к кустам и прошипел:

— Кла-а-а-в-а-а-а-а, он не убивал, я же тебе говорил!

— А она думала, что я убил? – Мидун озадаченно повернул голову к кустам.

Клава Сыцер быстро спрятала нос обратно в кусты и начала шепотом изрыгать проклятия.

— Она нет, что ты, - вступился за жену Прокоп. – Но ведь в селе молва идет. Ой, идет, Пус, и даже говорят, что не ты, а Кабанов это все. Что он виноват, раз не может раскрыть дело сразу.

— Не удивлюсь, - хмыкнул Пус. – И на меня повесить хотел…

Крыса Прокоп топтался на месте.