Пушистая катастрофа для ректора
Шрифт:
– С гессой Грей все хорошо. Так что…
– Так что я хочу забрать ее домой на время.
– Зачем? – я держал себя в руках, хотя Жасмин бесила меня безмерно. Я ведь прекрасно понимал, что причина ее появления здесь совершенно не связана со здоровьем девушки. Она хотела, чтобы Делия завалила первую сессию и стала полной марионеткой в ее руках. А там, объявив ее недееспособной магессой, Жасмин сможет полностью распоряжаться деньгами и даже той частью, что ей не принадлежала.
– Ну что вы как несмышленыш, – Она закатила глаза. Действительно, к чему задавать глупые вопросы, когда все
– В академии работают лучшие специалисты!
С деланной отчужденностью Жасмин пропустила мимо ушей мое заявление.
– И все же я настаиваю на том, чтобы вы освободили Делию от занятий.
– Нет! – воскликнула гесса Грей. – Я никуда не поеду!
– А тебя и не спрашивают, милая. Что-то ты сегодня больно разговорчивая, – Жасмин еле сдержалась, чтобы не фыркнуть от неприязни. Она не привыкла получать отпор.
Я хмуро сдвинул брови, демонстрируя явное недовольство оборотом, который начал принимать разговор.
– И как это понимать? На каком основании я должен отпустить ученицу в разгар учебного года?
– На том, что я опекун. И я переживаю за здоровье падчерицы.
– Но я совершеннолетняя! – не выдержала Делия. Щеки ее раскраснелись от возмущения, и она сильнее прижала к себе существ. Тот, что все это время сидел на голове, завалился на бок, но его успела перехватить Пуфетта. – Я могу сама решать.
– Ох, милая, ты, видимо, совсем плоха, – качнув головой, Жасмин чуть приподняла шляпу, чтобы лучше видеть падчерицу. – Раз забыла, кто оплачивает твою учебу. И пока тебе не исполнится двадцать один год, финансово ты зависишь от меня. А значит, я решаю, что и когда ты делаешь!
Как же мерзко это звучало, особенно учитывая, что она использовала при этом несвойственный ей приторно-сладкий голосок. Невольно сжались кулаки. Мне нужно было защитить Карделию!
Глава 6.4
Кэлвин
– Нет.
– Что значит нет?
Лицо мое оставалось бесстрастным и серьезным: ни один мускул не дрогнул, никакой реакции на реплику от меня не последовало. В академии я был в своем праве. И ни при каких обстоятельствах не отпустил бы Делию с этой женщиной. И не только потому, что дал слово Грегори. А потому, что от нее сейчас зависела моя собственная репутация и жизнь. Но если признаться, то было что-то еще. Что-то, что разрушало до основания морально-этический кодекс, которым я всегда руководствовался.
Но сейчас у меня не было сил, чтобы думать в эту сторону. Были дела поважнее.
– То и значит, Жасмин. Девушка останется в академии. Сейчас ее здоровью ничто не угрожает.
– Но…
– Я все сказал, – произнес это ровно, но так твердо, что даже до Жасмин дошло: я ни при каких обстоятельствах не изменю своего решения.
– Хор-р-рошо, – с показным недовольством согласилась женщина и, обернувшись к Карделии, сощурила глаза. – Но если я вдруг прознаю, что с твоим здоровьем происходит нечто неладное, или из-за него твоя успеваемость упадет… Хотя куда уже ниже, – брякнула женщина себе под нос, но так, чтобы все слышали. – То я тотчас верну тебя обратно домой. Где ты получишь должный
– Услышала, – процедила гесса Грей сквозь сжатые зубы.
– Это касается и вас, Кэлвин, – Жасмин вновь вернула взгляд ко мне. – Вы ответственно подошли к просьбе моего почившего мужа. Это похвально. Хоть и подозрительно. Слишком пристальное внимание ректора к простой ученицы. Смотрите, чтобы слухи не пошли…
– На что вы намекаете? – я сжал кулаки. Прямого запрета на отношения ректора и ученицы не существовало, однако это, безусловно, порицалось обществом. Если не имело соразмерного окончание. А точнее: венчального звона, подвенечного платья и клятв в вечной преданности. Я же жениться пока не собирался. Да и Карделия была просто ученицей. Просто ученицей, с которой меня связывал ритуал. Как только все закончится, мы разорвем обряд и забудем о нем, как о страшном сне. Вот. Ничего предосудительного.
– Ни на что, – хмыкнула она. – Я просто размышляю вслух. А вы просто почаще напоминайте себе, что Карделия не ваша забота, а моя.
– Противная!
– Выгнать ее!
– Выгнать!
– Вон, старуха-а-а…
Защебетали пушистики, чуть ли не выпадая из рук Делии от негодования. Удивительно, но сейчас я с ними был полностью согласен. Девушка погладила взбунтовавшуюся троицу, пряча улыбку за волосами. Карделия все прекрасно слышала и веселилась от души.
Я же молча проигнорировал выпад гессы Пойзан. Осознав, что от меня ждать уступок нет смысла, она решила перевести внимание на старшую дочь:
– Пуфетта, проводишь меня? – с нажимом спросила она.
– Мне нужно задержаться, – тихо, но решительно проговорила девушка.
– Ну конечно, – лицо женщины едва заметно сморщилось, но тут же приобрело приветливо-отстраненный вид. Она подбородком указала на розовую котоптичку. – Живность превыше матери. А ведь ты была таким неспокойным ребенком, Пуффи. Я столько сил тебе отдала. Всю себя тебе посвятила. И вот чем ты мне платишь...
Смахнув импровизированную слезинку, гесса Пойзан встала, поправила полы своей широкой шляпки, смахнула с идеально белого платья невидимые пылинки и направилась к дверям.
– Другое дело – Эльза. Великолепная девочка. Благодарная, – зачем-то добавила Жасмин и, наконец, покинула кабинет.
Неловко стало даже мне.
Пуфетта с уходом матери хоть и выглядела расстроенной, но как будто расправила плечи, полностью посвятив свое внимание розовой тварюшке. Она гладила шерсть зверька и что-то тихо ему шептала, позабыв о том, что они здесь не одни. И я понимал ее. Защитная реакция ребенка, которого не любила собственная мать. Или любила, но просто какой-то своей извращенной любовью.
– Что же, – хлопнул я в ладоши, обращая на себя взгляды притихших учениц. – Давайте сделаем вид, что мы только зашли в кабинет и поговорим о насущном.
Те с радостью закивали и немного расслабились.
– Начнем с того, что пушистиков развоплощать не будем.
Девушки синхронно вздернули головы. Делия аж просияла от моих слов, и я вновь залюбовался ее милой красотой. Волосы растрепаны, щеки красные, глаза блестят… Так и хочется…
Р-р-р-р! Ни-че-го мне не хочется!
– Хозяйка милая!